Хольман рассмеялся.
— Какая у тебя мрачная фантазия.
Клерфэ покачал головой:
— Фантазия? У меня мрачный опыт.
Хольман рассмеялся.
— Какая у тебя мрачная фантазия.
Клерфэ покачал головой:
— Фантазия? У меня мрачный опыт.
— Ты счастлива?
— А что такое счастье?
— Ты права… Кто знает, что это такое? Может быть, держаться над пропастью.
Она слышит одинокий стон в ночи, ощущает одиночество и видит первый костер, у которого человек искал защиты; даже самую избитую, затасканную и сентиментальную песню она воспринимает как гимн человечности, в каждой такой песне ей слышатся и скорбь, и желание удержать неудержимое, и невозможность этого.
— Можно быть либо зрителем, либо действующим лицом.
— Либо тем и другим.
— Я предпочитаю быть только зрителем. Люди, которые пытаются совместить и то, и другое, не достигают совершенства.
Сегодня ты была в гостях у буржуа, для которых жизнь — это кухня, салон и спальня, где же им понять, что жизнь — это парусная лодка, на которой слишком много парусов, так что в любой момент она может перевернуться. Тебе надо от них отдохнуть.
У меня такое чувство, будто ты за эти три месяца стала, по крайней мере, на пять лет старше — так ты изменилась. Ты стала на пять лет красивее. И на десять лет опаснее.
Говорят, что только человеческий мозг способен изобрести средства, с помощью которых человек превосходит свою собственную скорость. Это неправда. Разве вошь, забравшись в оперение орла, не превосходит сама себя в скорости?