Она шепчет мне, что в этот раз все сделает сама.
Скрипит кровать, она захотела ее сломать.
В язык тела превращаются ее слова.
Мне нравиться, что я могу быть с ней нагловат.
Она шепчет мне, что в этот раз все сделает сама.
Скрипит кровать, она захотела ее сломать.
В язык тела превращаются ее слова.
Мне нравиться, что я могу быть с ней нагловат.
И мне не жалко ничего для своих,
Пусть всегда будет доза на двоих,
Лишь бы только на двоих не попался яд,
Пусть всегда будет солнце, брат.
Меня на пол, в лопатку дуло АК,
Ты плачешь, а я даже не могу подать платка.
Тушь потекла, говорят, водостойкая — врут!
Отнести завтра в «Л'Этуаль», пусть вернут.
Я не раз был среди тех, кто несет гроб на кладбище,
И мне было тяжелее других пятерых.
Во-первых, он не просто друг, он же мне брат еще,
А, во-вторых, я просто ростом выше остальных.
И где-то наверху спросят, что я сделал
И укажут на табличку с надписью «Hell».
А я ничуть, *ля, не жалел,
Что жил не как велели, а как хотел.
Мы виновны, значит, наш падеж винительный.
Мы бродяги в процессе брожения.
И для нас был уже предупредительный,
Но пока не было на поражение.
Парней всмятку решает выстрел,
Рукоятку сжимаю кистью.
Падаль падала к падали,
Падали, падали, падали листья.