Насилие объясняет насилие, но никакое насилие не оправдывает собственное насилие.
... наихудшие враги — это те, кого мы не замечаем или не признаем.
Насилие объясняет насилие, но никакое насилие не оправдывает собственное насилие.
Если бы у меня была тысяча лет жизни, возможно, я бы вернулся назад и потратил бы время на то, что считаю вторичным. Но, по моему мнению, между младенчеством и старостью есть несколько мгновений, и я не могу позволить себе роскошь жить без свободы.
Социальная функция человеческого существа заключается в том, чтобы удобрять в последней инстанции общество, в котором оно находится. Жить для самих себя — значит пятнать роль нашего существования.
Инсценируем нашу жизнь, как вечные актеры в театре времени, и сразу же закроем пьесу, как будто бы мы ее не играли.
Если вы обвиняете меня в том, что я богат, я подтверждаю: да, я богат. У меня есть то, что нельзя купить за деньги. Посмотрите на моих друзей, они — мое богатство. Они любят оборванца, человека без гламура, статуса, денег, несчастного, которому даже негде умереть. Да, я богат. У меня есть глаза, чтобы видеть цветы, у меня есть время для безыменных вещей. У меня есть детская улыбка, чтобы подкармливать себя приключениями, опыт пожилых людей, чтобы учить себя спокойно, и сумасшествие психопатов, чтобы замечали мою болезнь. Да, я богат. У меня есть то, что дорого. У меня есть то, что даже за золото и серебро нельзя достать. А у вас есть такие богатства?
Жизнь — это театральная пьеса, это шоу из шоу. Когда мы закрываем в театре времени последний акт существования на маленькой сцене могилы, шоу не прерывается, спектакль продолжается в театральном зале в слезах...
Человек рождается нейтральным, однако общественная система воспитывает или возносит его инстинкты, освобождает или порабощает его психику. Чаще порабощает.