Александр Глебович Невзоров

Другие цитаты по теме

В течение пяти следующих минут, Шлемер узнал очень много, о разных изобретательных способах причинения боли. Да они варвары, азиаты, как так можно поступать с цивилизованным человеком. Последняя фраза помимо воли вырвалась из его рта, когда он пытался восстановить дыхание. Переводчик пересказал его слова командиру, на что тот, зло ухмыльнулся и сказал.

— Вы цивилизованные? Это мы славяне научили вас козлов гигиене и мыться перед едой. У нас уже было свое славянское государство, когда вы уроды шатались по лесам и воровали друг у друга стеклянные бусы и протухшее мясо. А сейчас вы пришли на эту святую землю устраивать свои гнилые порядки. Так что теперь не жалуйтесь, что вас будут бить из-за каждого угла, и в туалет вы будете ходить не меньше чем взводом с миноискателем, чтоб на очке не взорваться.

Россия когда-то решила, что она является хранителем какой-то неведомой тайны, обладателем невероятного сокровища, которое нужно оберегать ото всех. Только в наши дни выяснилось, что сокровище – это хорошее настроение Мизулиной, а больше никаких секретов национальных у нас, извините, просто нет.

Какая война, которую мы вели в качестве члена европейской системы, какой союз, какой мирный договор, который мы заключили в качестве европейской державы, принесли нам действительные выгоды?

Лучшим примером в этом отношении может служить знаменитый Священный союз. Каких жертв не приносила Россия для его целей!

Пусть нам укажут хоть на одно подобное действие европейских держав на пользу России. Чего ни делала Россия для Германии и для Австрии, как ни бескорыстничала, — а все же слыла за льва, рыкающего, ищущего, кого поглотить.

Вероятно, другой Россия быть и не способна. Она не может не воровать, не захватывать, не насиловать, не гноить и не мракобесничать. Увы, это обреченная страна. Изменив своим принципам управления, она развалится. А если их сохранит, то окончательно отстыкуется от цивилизации и погибнет от ее рук. Последний тракторист раздавит последнего гуся — и все наконец закончится.

Как иногда говаривала Люда о европейцах: «Пусть боятся. Любить они нас все равно никогда не будут.

Россия стоит между Азией и Европой. Мы вам сделали теплицу. Вы в теплице. Согреваетесь под теплым солнышком, потому что на ваши головы не падают бомбы. Потому что на Востоке стоит русская армия!

Что касается этих исторических экскурсов в прошлое, когда Болгария держала нейтралитет в отношении Германии, была союзницей Османской империи в какой-то момент, а это и тогда называлось предательством! Это и тогда называлось предательством! У предательства нет срока давности. Это и тогда тоже было предательством и больше ничем! Это не называется — потерять друзей. Вы говорите — «Россия теряет друзей»... Предатель не был вашим другом, понимаете, если он вас предал, он другом никогда не был! На самом деле, нынешний пропуск в европейскую западную цивилизацию — это предать! Вот предать — это и означает стать европейцем в значительной степени. И собственную историю, и своих друзей, и свои ценности. И не зря господин Багдасаров, между прочим, здесь упомянул содомитов*, хотя в другом контексте... В этом и есть предательство, чтобы за айфон, за то, что тебе дадут, встать в любую позу, чтобы тебя поимели так, как им нравится! Это и есть новые европейские ценности!

Если Европа преуспеет как в процессе объединения, так и в процессе расширения и если Россия тем временем успешно справится с процессом демократической консолидации и социальной модернизации, то в определённый момент Россия также может стать подходящей кандидатурой для установления более органичных взаимоотношений с Европой. Однако вопрос об официальном членстве России как о практической реальности до определённого времени не будет подниматься, и это, помимо прочего, ещё одна причина для того, чтобы бессмысленно не захлопывать перед ней двери.

Мы оккупировали Венгрию и Чехословакию, мы принудили Польшу высечь саму себя – и что они сделали потом? Они рванули от нас к чёртовой матери, и нет у нас теперь более стойких противников в Европе, чем эти наши братские когда-то народы. Но чёрт с ней, с исторической перспективой.

А вечером, попивая с Нарышкиным слабенькое винцо возле камина, ученый слушал этого старого человека, сокрушавшегося о бедах отечества.

—  Я ведь долго жил в Европе,  — говорил он,  — и много живу в России. Для Европы она всегда останется сфинксом, и все будут удивляться нашему могуществу и нашим бедам. Но для меня, для русского, останется трагической загадкой: как мы ещё не погибли окончательно под руинами собственных ошибок?