Это ведь с возрастом понимаешь, что жаловаться людям на собственную жену так же нелепо, как жаловаться на свой рост или, скажем, рельеф физиономии.
— Когда ты поговоришь с женой? — спросила она в тот момент, когда любовь уже кончилась, а сон ещё не наступил.
— Кто — я? — отозвался Башмаков так, точно Нина обратилась одновременно к пяти любовникам, лежащим с ней в постели.
Потом Катя осталась прибирать на кухне, а они переместились к аквариуму.
— Ого! — восхитился Борька. — Это правильно. Нервы надо успокаивать. Хроническая усталость — болезнь века. Берёт джентльмен свою золотую карточку в зубы и с Эмпайр билдинга — прыг даун — и всё!
— Когда ты поговоришь с женой? — спросила она в тот момент, когда любовь уже кончилась, а сон ещё не наступил.
— Кто — я? — отозвался Башмаков так, точно Нина обратилась одновременно к пяти любовникам, лежащим с ней в постели.
Я всегда считал главным историческую правду. И кажется, ошибался. Главное — миф, который создает себе каждый народ. Русские, например, считают себя освободителями. Евреи — мстителями. Неважно, насколько это соответствует действительности. Так они себя ощущают. Таковы их главные мифы. Русские при каждом удобном случае будут всех освобождать, проливая кровь и не спрашивая, хотят этого другие народы или не хотят. А евреи будут мстить. Если есть реальный повод для мщения — хорошо; если нет — его придумают. Революция — самое лучшее для мщения время. Вот почему так много евреев в любой революции. Вот почему Россия, когда ощущала себя освободительницей, так стремительно росла. Вот почему Германия всегда проигрывала. Нельзя победить, сознаваясь себе в том, что ты захватчик. Но сейчас всё меняется... Сейчас у России вообще нет мифа. И в этом катастрофа...
— Мама, он же козёл!
— Зачем же ты тогда с козлом по полной программе откувыркалась?
— Да в том-то и дело! Пока с парнем по полной программе не откувыркаешься, не поймёшь — козёл он или не козёл!
— Не-ет… Мы не такие были!
— А какие? Ты считаешь, чтобы понять, козёл или не козёл, нужно всю жизнь с ним прожить, детей нарожать и перед смертью сказать: «Правильно меня предупреждали — козёл оказался!»?
— Ну, не знаю... У женщины должна же быть гордость или по крайней мере хоть какое-то чутьё на козлов.
— Как же вы лечитесь?
— Народная медицина. Тоску от сволочной нашей жизни хорошо снимает водка, похмелье от водки облегчает портвейн, сушнячок от портвейна лучше промочить пивом, ну а от пива лечатся, понятно, — водкой.
«Строгая девица!» — подумал Саша и погрузился в размышления о том, что завоевать строгую, неприступную женщину, добиться от неё нежной привязанности — это особенно трудно и почетно — что-то наподобие сексуального альпинизма, хотя, впрочем, кто-то из знакомых скалолазов рассказывал ему, будто спускаться с покоренной вершины не в пример труднее, а главное — утомительнее, нежели взбираться на неё.
— Погоди! Чего ты хочешь?
— Справедливости.
— Где я тебе её возьму? Государство чем справедливее, тем слабее. А у нас геополитических врагов — как у вас тараканов.
В восемнадцать лет оно ещё понятно. К тебе подходит пузан в дымчатых очках: «Деточка, я ставлю «Алые паруса». Мне нужна Ассоль!» И ты таешь, как эскимо. Потом выясняется: ничего он не ставит, а ты ему нужна, чтобы нахлобучить на свой озабоченный вагиноискатель. Но клюнуть на это в тридцать... два...
Cлайд с цитатой