О, насчёт чая, знаете, я совершенно русский, вернее совершенный англичанин, то есть казах казахом: смело наливайте молока по самый край!
… Вялая ласка утешений ещё никого не вернула к жизни...
О, насчёт чая, знаете, я совершенно русский, вернее совершенный англичанин, то есть казах казахом: смело наливайте молока по самый край!
Он догадывался, как беззащитен любой человек перед подземной тягой, перед могучим биением кровавого пульса в висках, того, что смывает любые условности и любые соображения о правилах хорошего тона, о родственных связях, о разнице в возрасте и прочих достойных соображениях.
… Педагог, не способный продемонстрировать ученику то, чего от него требует сам, — мошенник и пустобрёх.
… Писали в те годы пером да чернилами, с непременным лиловым нажимом тут, завитком там, с правильными округлостями и вытянутыми петлями, с наклоном да с потягом, с виноградными усиками, цепляющими ягодку соседней буквы, с крепкими сяжками твёрдых согласных, с запятой-головастиком, что и сама было произведением искусства.
Ну что ж — в конце-то концов все они существовали, все наполняли смыслом своих жизней имя рода, все подтверждали ту изначальную истину, что мы зависим от предков, от кровных, пусть даже и мимолётных связей, что все мы — хранилища жестов, ужимок, пристрастий, телесных примет своих пращуров. Что мы всего только слабые существа, несущие в жилах ток горячей беззащитной крови.
… Педагог, не способный продемонстрировать ученику то, чего от него требует сам, — мошенник и пустобрёх.