Я рисую образ определенной эпохи, оправленный в гробовую раму.
О нем сказали: «Он проспал свою эпоху». – «Спокойно?» – спросил я.
Я рисую образ определенной эпохи, оправленный в гробовую раму.
Глупость каждой эпохи не менее ценна для ученых более поздних времен, чем ее мудрость.
«Эх, если б ты жил в эпоху Возрождения!» – воскликнул я.
Он внезапно бросил на меня взгляд, исполненный благодарного восторга, и я смущенно договорил: «Сегодня ты бы уже больше не писал».
Мысль, теряя себя, не прекращает своего существования – она становится конкретной бессмысленностью.