Пауло Коэльо. Одиннадцать минут

В начале времен мужчины и женщины были сотворены не такими, каковы они теперь, — это было существо единое, но с двумя лицами, глядевшими в разные стороны. Одно туловище, одна шея, но четыре руки и четыре ноги и признаки обоих полов. Они словно срослись спинами. Однако ревнивые греческие боги заметили, что благодаря четырем рукам это существо работает больше, а 2 лица, глядящие в разные стороны, позволяют ему всегда быть настороже, так что врасплох его не застать, а на четырех ногах можно и долго стоять, и далеко уйти. Но самое опасное — будучи двуполым, оно ни в ком не нуждалось, чтобы производить себе подобных. И Зевс, верховный олимпийский бог, сказал тогда: «Я знаю, как поступить, чтобы эти смертные потеряли свою силу» И ударом молнии рассек существо надвое, создав мужчину и женщину. Таким образом народонаселение земли сильно увеличилось, но при этом ослабло и растерялось — отныне каждый должен был отыскивать свою потерявшуюся половину и, соединяясь с ней, возвращать себе прежнюю силу, и способность избегать измены, и свойство работать долго, и шагать без устали. И это-то вот соединение, когда два тела сливаются в одно, мы и называем сексом.

10.00

Другие цитаты по теме

И хотя моя цель – понять, что такое любовь, и хотя я страдаю из-за тех, кому отдавала свое сердце, вижу ясно: те, кто трогают меня за душу, не могут воспламенить мою плоть, а те, кто прикасается к моей плоти, бессильны постичь мою душу.

Не спрашивай меня : «Почему именно я? Что во мне такого особенного?» да ничего, ничего такого, чтобы я мог бы объяснить хотя бы самому себе. Но — и в этом-то заключается тайна жизни — я не в состоянии думать ни о чём другом.

Одной лишь любви, пусть хоть самой большой мало: надо ещё сделать так, чтобы и все вокруг знали, что ты — любима и желанна.

И о любви особенно не заботься — я поначалу совсем не любила твоего отца, но за деньги все на свете купишь — в том числе и настоящую любовь.

Если я ищу любви истинной и большой, то сначала надо устать от мелких чувств, случайных романов.

Я хочу забыть всё это. Я нуждаюсь в любви. Мне надо любить — и ничего другого.

И сегодня я поняла, почему так происходит: уже давно я не думаю о том, что называется «любовь». Мне кажется, она убежала от меня, будто почувствовав, что ей тут не рады, что она — нежеланная гостья, что ею пренебрегают. Но если я не буду думать о любви, я стану ничем.

Когда мы влюбляемся, кажется, что весь мир с ними заодно; сегодня, на закате, я в этом убедилась. а когда что-то не так, ничего не остаётся — ни цапель, ни музыки вдали, ни вкуса его губ. и куда же так скоро сгинула и исчезла вся эта красота — ведь всего несколько минут назад она ещё была, она окружала нас?!

Жизнь очень стремительна: в одно мгновенье падаем мы с небес в самую преисподнюю.

Мне достаточно любить его, мысленно быть с ним рядом и украшать этот прекрасный город его лаской, его словами, отзвуком его шагов...

Любовь и в самом деле, как ничто другое, способна время от времени переворачивать всю жизнь человека. Но вдогонку за любовью идет и кое-что еще, тоже заставляющее человека вступать на стезю, о которой никогда прежде и не помышлял. Это кое-что зовется «отчаяние». И если любовь меняет человека быстро, то отчаяние — еще быстрей.