Леонид Владимирович Шебаршин. КГБ шутит ...: афоризмы от начальника советской разведки и его сына

У каждого, даже безнадежно больного человека, есть будущее. Он не может не думать о том, что ждет его впереди: через час ли, через день, через год. Как правило, человек при этом ошибается, ему не дано знать своей судьбы даже на ближайший пяток минут, а уж тем более на какую-то более длительную частицу вечности. С годами мысли все чаще обращаются в прошлое, далекое или близкое, но равно невозвратное и неизменное. Бесполезно, хотя иногда и занятно, рассуждать, что могло бы случиться, поступи я так, а не эдак. «Если бы да кабы...» Прошлое застыло, изменить его невозможно. Кстати, нередко думал Генерал, столь же неизменно, не зависит от нашей воли и будущее. Это всего-навсего еще не случившееся прошлое, но там все заложено раз и навсегда, помешать тому, что предопределено, вне человеческих сил. «А где же свободная человеческая воля? А где же: каждый — кузнец своего счастья?» Там же — в раз и навсегда застывшем будущем, в нашем не подверженном сознательным изменениям настоящем.

0.00

Другие цитаты по теме

Одни готовы лечь костьми за призраки прошлого, другие — за призраки будущего. Третьим наплевать на то и на другое. Они владеют настоящим.

Нет ничего предопределенного, и нет ничего неизменного, ни в большем ни в меньшем, ни в жизни, ни в смерти. Будущего нет, потому что воплощаясь оно на крохотное мгновение становится настоящим — и тут же исчезает в прошлом.

Так и оказался Генерал на острове, населенном небольшим числом родственников и бесчисленным множеством, сонмом теней, никогда его не покидавших. Тени жили, разговаривали, смеялись, плакали, жаловались, докладывали, просили совета, получали указания, появлялись в памяти неожиданно и так же внезапно исчезали, чтобы появиться когда-то вновь. Тени никогда не умирали. Вернее, они жили до тех пор, пока был жив Генерал, и не имело значения, что там, за пределами острова, они уже не существовали.

Мир теней удивительным образом становился все объемнее, ярче, многообразнее, и Старик с удовольствием погружался в него. Злоба и зависть там не жалили, а радость по-прежнему заставляла чаще биться сердце, своя и чужая глупость не казалась столь обидной, неудачи печалили, но не повергали в уныние.

К правде, к тому, что было, примешивалось то, что могло или должно было бы быть, связывались порванные нити, развивалось оборвавшееся действие, уходили от недоброй судьбы люди. В конечном же счете все возвращалось к одному и тому же: к острову в океане темноты, где мокли невидимые голые березы, стучали по крыше ледяные крупинки, горела над столом лампа в платочке горошком.

Наше счастье не в будущем, а в прошлом. В прошлом мы находим все знания, все испытанные пути, все характеры, чувства, представления, выбираем для себя, словно товар в лавке, самое подходящее, и этот выбор — наша судьба, счастье или несчастье.

Человек может надоесть себе дважды: первый раз — когда живет и второй — когда пытается вспомнить прошлое.