Сознаешь: нельзя делать вид, что жизнь есть веселье, ибо это будет предательством. Предательством. Предательством по отношению к тем, кто печален сейчас, и к тем, кто когда-то был печален, по отношению к этой музыке, к единственной правде.
Будто лежишь на спине, как тогда в Испании (мы спали во дворе), и смотришь вверх сквозь ветви олив, вглядываешься в звёздные коридоры, в моря, океаны звёзд. Ощущаешь себя частицей мироздания.
Я плакала. Молча.
Могущество женщины! Никогда раньше не ощущала в себе такой таинственной, необъяснимой силы. Какие же дураки мужчины.
Мы так слабы физически. Беспомощны. Даже теперь, в наши дни. Но все равно мы — сильнее. Мы можем вынести их жестокость. Они неспособны перенести нашу.
Жизнь — это что-то вроде шутки, глупо принимать её всерьёз. Серьёзного отношения заслуживает лишь искусство, а всё остальное следует воспринимать иронически. Он ни за что не скажет: «В день, когда будет сброшена ядерная бомба», а — «В день всемирного барбекю».
В жизни нет ничего дороже любви. Все мы не очень счастливы, потому что в нас мало любви. А может и любви в нас мало, потому что мы несчастны?
… я чувствую, знаю: Бог не вмешивается. Позволяет нам страдать. Если молишь о свободе, тебе может стать полегче уже просто потому что молишься, или потому что обстоятельства так складываются: приносят свободу. Но Бог не слышит. Не может. В Нем нет ничего человеческого, у Него – ни слуха, ни зрения, ни жалости или стремления помочь. Я думаю, может быть, Бог и создал мир и основные законы эволюции материи. Но Он не может заботиться о каждом из нас. Он так все и задумал: какие-то люди радостны, другие печальны, одним везет, другим – нет. Кто печалится, кто радуется — Ему неизвестно, да и неинтересно.
Cлайд с цитатой