Фрэнсис Фукуяма

Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив. То, чему мы, вероятно, свидетели, – не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления. Это не означает, что в дальнейшем никаких событий происходить не будет и страницы ежегодных обзоров «Foreign Affairs» по международным отношениям будут пустовать, — ведь либерализм победил пока только в сфере идей, сознания; в реальном, материальном мире до победы еще далеко. Однако имеются серьезные основания считать, что именно этот, идеальный мир и определит в конечном счете мир материальный.

0.00

Другие цитаты по теме

Суть наших отношений с Западом, к сожалению, очень неприглядна! Вся история наших отношений с Западом — нынешняя, советская, досоветская, доисторическая, и эпохи мезозоя, и какая хотите — показывает простую вещь: на самом деле, у нас радикально отличающиеся взгляды на жизнь и радикально отличающиеся интересы! И наша попытка выстраивать хорошие, сладкие отношения с Западом и отстаивать национальные интересы, она выглядит немножко глупо, потому что эти две вещи практически несовместимы.

Полгода назад я выступал в Южной Корее с лекциями о кризисе глобального капитализма. Ну вы знаете, обычная «бла, бла, бла». Потом слушатели неожиданно начали смеяться и говорить: «О чём вы говорите? Посмотрите на нас. Китай, Южная Корея, Вьетнам, Сингапур — с экономикой у нас всё в порядке. Так кто же тогда сполз в кризис? Это у вас кризис в вашей Западной Европе или, если быть более точными, в отдельных частях Западной Европы». Китай, Сингапур, Индия... или взять ближе к нам — Турция не предрекают ничего хорошего для будущего. Я полагаю, что современный капитализм развивается в направлении, в котором он лучше функционирует без полностью развитой демократии. Подъем так называемого капитализма с азиатскими ценностями в последние 10 лет как минимум ставит сомнения и вопросы: что если авторитарный капитализм по китайской модели является проявлением того, что либеральная демократия, как мы её понимаем, больше не является условием и ведущей силой экономического развития и вместо этого стоит у него на пути?

Демократия – вещь хорошая. Тут главное, опять-таки, чтобы передоза не было. Западные державы вводили свои демократии постепенно, чтобы не захлебнуться.

К XVIII веку Англия стала самой передовой страной мира только потому, что там имелась самая прогрессивная модель общественного устройства — либерализм. А именно: были законодательно гарантированы индивидуальные свободы — личности и собственности... В качестве гарантий этих свобод выступал независимый от правительства суд. А еще существовал принимавший законы парламент и власть короля была ограничена. Но была ли в Англии демократия? Не было! Правом голоса обладали меньше 2 % взрослого населения, и только к концу XIX века число голосующих достигло аж 12 %!..

Демократия либерального типа невозможна ни в одной стране, где нет доминирующего среднего класса.

Чем легкомысленнее — тем либеральнее. Такое уж правило. Легкомыслие иногда осложняется учёностью, талантом, остроумием. Блеском — слишком часто. Но если в зерне лежит легкомыслие, то все эти таланты склоняются к либерализму. Что такое легкомыслие? Человек без тяжести на спине. Без страдания. Без вкуса к религии и к государству.

Сирия — независимая страна, а Запад никогда не смирится с независимостью любой страны, неважно, это маленькая Сирия или великая Россия... В чём их проблема с Россией? Потому что она защищает своё право сказать «да» или «нет». А Запад хочет, чтобы вы ему постоянно поддакивали. И та же проблема у Сирии с Западом.

К. Г. Шахназаров сказал, что мы пришли в прихожую западного мира. Нет. Они хотели сделать из нашей страны прихожую и кладовку заодно. Чтобы мы остались там и приносили припасы к общему столу. Метафора замечательная. Мы хотели сесть за общий стол, нам сказали: только в виде блюда. Или в виде обслуги. По-своему они правы. Мы должны избавиться от комплекса неполноценности, но нужно учитывать, что нам очень мешают от него избавиться. Вся концепция заточена на то, чтобы этот комплекс обновлялся. Когда мы сказали, что нас это не интересует, эти способы приобрели тот характер, который мы сейчас наблюдаем на Украине, в Сирии и т. д. Нас стали вовлекать в концепцию комплекса политической неполноценности и выводить на болезненное состояние. Но мы не больны. И бо́льшая часть мира не больна. Запад — это громадное количество групп влияния, из которых добрая половина, если не бо́льшая часть нормально и адекватно относится к России.

Многие политические институты в США приходят в упадок. Это не то же самое, что общее явление упадка общества и цивилизации, пусть эта тема и стала крайне политизированной в дискурсе об Америке. Политический упадок в данном случае просто означает, что некий конкретный политический процесс, а иногда некое отдельное государственное учреждение становится неработоспособным и не справляется со своими обязанностями. Это результат интеллектуальной косности и растущего влияния закрепившихся на своих позициях политиков, препятствующих реформам и восстановлению равновесия. Это не означает, что Америка безвозвратно встала на постоянный курс упадка и разложения, или что ее власть и влияние по отношению к другим странам обязательно будут ослабевать. Но реформирование институтов это исключительно трудная вещь, и нет никаких гарантий, что добиться этого удастся без крупных потрясений в политической системе.

Вследствие ошибки Путина страна обречена: у её экономистов мозги промыты ещё со времён Ельцина! Сегодня у США самый крупный государственный долг в мировой истории. У США самый большой торговый и бюджетный дефицит в мировой истории. Безработица в США составляет 22 процента, которые скрываются. Если неолиберальная экономика не работает в Америке, то почему она будет работать в России?

Цивилизованный мир – это мир активного либерализма. Это – либеральное ментальное пространство, которое принципиально стоит на платформе отрицания высшего смысла жизни и считает, что главным измерением его должен быть гедонизм.