— Говорят, это невозможно.
— Ну, не знаю. Люблю невозможное.
— Говорят, это невозможно.
— Ну, не знаю. Люблю невозможное.
— Но на глазах вскипают слезы, когда ты слышишь имя... Роза.
— Но вот это имя заставляет меня сражаться!
Когда ты избавишься от болезни и смерти, к чему ты будешь стремиться? Стальная Земля со стальными людьми, стальными мыслями. Но не хватает того, что делает планету живой. Людей, обычных, глупых, чудесных людей.
— Преобразовать энергии использует энергию лавы, чтобы преобразовать матрицу слияния, соединяющую человека и пайровайла. Она закончена. С её помощью они могут превратить миллионы людей.
— Ты можешь изменить её с помощью этих кнопок?!
— Конечно могу! Но разве ты не понимаешь?! Вот почему предсказатели не видят вулкан – нет никакого вулкана! Везувий никогда не взорвется – пайровайлы крадут его энергию. Потом они используют её, чтобы захватить мир.
— Но ты можешь вернуть всё обратно!
— Я могу обратить систему, разбудить вулкан и взорвать их, да! Но надо выбирать, Донна: Помпеи или мир.
— Боже мой!
— Если Помпеи будут уничтожены, это не просто факт истории – это я. Я это сделаю...
Кто-то за двадцать лет делает больше, чем другой — за восемьдесят. Главное — не время, главное — человек.
Они стары, как мир, и просуществовали так долго, потому что обладают самой совершенной системой защиты: они живут в рамках кванта. Их нет, когда на них смотрят. В тот момент, когда их видит другое существо, они превращаются в камень. Под взглядом живого существа они каменеют, а убить камень нельзя.
— Ты ни за что не угадаешь: я с лицом Бо. Помнишь его?
— Разумеется. Такая здоровенная физиономия.
— Ты в списке погибших. Но ты здесь. Живёшь своей жизнью, день за днём. Единственное приключение, которого у меня не может быть.
— Я когда-нибудь увижу тебя?
— Нет.
— Что ты будешь делать?
— У меня есть ТАРДИС. Все та же жизнь. Последний Повелитель времени.
То, что ты пережил, называется бегством. Психологической реакцией бегства, когда разум просто убегает, потому что не в состоянии оглянуться в прошлое. Ты хотел стать кем-то другим, потому что Джексон Лейк потерял столь многое.