Время, — сказал он, — которое мы имеем, — это деньги, которых мы не имеем.
Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка.
Время, — сказал он, — которое мы имеем, — это деньги, которых мы не имеем.
— Что это значит?
— Это значит, что вы отсталый человек.
— Почему?
— Потому что! Простите за пошлый вопрос: сколько у вас есть денег?
— Каких денег?
— Деньги вперед, — заявил монтер, — утром — деньги, вечером — стулья или вечером — деньги, а на другой день утром — стулья.
— А может быть, сегодня — стулья, а завтра — деньги? — пытал Остап.
— Я же, дуся, человек измученный. Такие условия душа не принимает.
Что вы на меня смотрите такими злыми глазами, как солдат на вошь? Вы на себя посмотрите!
Гроссмейстер перешел на местные темы.
— Почему в провинции нет никакой игры мысли! Например, вот ваша шахсекция. Так она и называется — шахсекция. Скучно, девушки! Почему бы вам, в самом деле, не назвать её как-нибудь красиво, истинно по-шахматному. Это вовлекло бы в секцию союзную массу. Назвали бы, например, вашу секцию — «Шахматный клуб четырёх коней», или «Красный эндшпиль», или «Потеря качества при выигрыше темпа». Хорошо было бы! Звучно!
— Ну что, дядя, невесты в вашем городе есть?
— Кому и кобыла невеста.
— Больше вопросов не имею.