Эдуард Аркадьевич Асадов

А когда, пройдя полоску света,

В тень акаций дремлющих вошли,

Два плечистых темных силуэта

Выросли вдруг как из-под земли.

Первый хрипло буркнул: — Стоп, цыпленки!

Путь закрыт, и никаких гвоздей!

Кольца, серьги, часики, деньжонки —

Все, что есть, — на бочку, и живей!

А второй, пуская дым в усы,

Наблюдал, как, от волненья бурый,

Парень со спортивною фигурой

Стал спеша отстегивать часы.

И, довольный, видимо, успехом,

Рыжеусый хмыкнул: — Эй, коза!

Что надулась?! — И берет со смехом

Натянул девчонке на глаза.

0.00

Другие цитаты по теме

О чем? И действительно, я ли это?

Так ли я в прошлые зимы жил?

С теми ли спорил порой до рассвета?

С теми ли сердце свое делил?

А радость-то — вот она — рядом носится,

Скворцом заливается на окне.

Она одобряет, смеется, просится:

— Брось ерунду и шагни ко мне!

И я (наплевать, если будет странным)

Почти по-мальчишески хохочу.

Я верю! И жить в холодах туманных,

Средь дел нелепых и слов обманных.

Хоть режьте, не буду и не хочу!

Любовь дарит радости и печаль,

Восторги, сомнения и мечту.

Любовь — это звёздно-хмельная даль

И крылья, несущие в высоту.

И это такой золотой запас,

Что в мире любого ценней богатства.

Но если она унижает вас,

Терзает и мучит до слёз из глаз,

Тогда это всё не любовь, а рабство!

Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?

Не надо. Тревоги свои забудь.

Мне ведь уже не шестнадцать, мама!

Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.

Но жадность сжигает людей иных

Раньше, чем им довелось родиться.

И люди порою «друзей меньших»

Не бьют, а «гуманно» лишь грабят их,

Грабеж — это все-таки не убийство!

И, если матерому браконьеру

Встретится норка бурундучка,

Разбой совершится наверняка

Самою подлою, злою мерой!

И разве легко рассказать о том,

Каким на закате сидит убитым

«Хозяин», что видит вконец разрытым

И в прах разоренным родимый дом.

Лунный диск, на млечную дорогу

Выбравшись, шагал наискосок

И смотрел задумчиво и строго

Сверху вниз на спящий городок,

Где без слов по набережной хмурой

Шли, чуть слышно гравием шурша,

Парень со спортивною фигурой

И девчонка — слабая натура,

«Трус» и «воробьиная душа».

Любовь — не веселый бездумный бант

И не упреки, что бьют под ребра.

Любить — это значит иметь талант,

Может быть, самый большой и добрый.

И к черту жалкие рассужденья,

Все чувства уйдут, как в песок вода.

Временны только лишь увлеченья.

Любовь же, как солнце, живет всегда!

И мне наплевать на циничный смех

Того, кому звездных высот не мерить.

Ведь эти стихи мои лишь для тех,

Кто сердцем способен любить и верить!

Еще есть такое мнение,

Что счастье — это горение:

Поиск, мечта, работа

И дерзкие крылья взлета!

А мечта, она крылата,

А мечта, она живет!

И пускай ее когда-то

Кто-то хмурый не поймет!

Пусть тот лондонский писатель,

Встретив стужу да свечу, Произнес

потом: «Мечтатель!» —

Не поверив Ильичу.

Пусть бормочут, пусть мрачнеют,

Выдыхаясь от хулы.

Все равно мечта умнее,

Все равно мечта сильнее,

Как огонь сильнее мглы!

Но брюзги не умолкают:

— Ведь не все горят огнем!

Есть такие, что мечтают

И о личном, о своем!

В спортивной белой блузке возле сетки,

Прядь придержав рукой от ветерка,

Она стояла с теннисной ракеткой

И, улыбаясь, щурилась слегка.

А он смотрел, не в силах оторваться,

Шепча ей кучу самых нежных слов.

Потом вздыхал: — Тебе бы все смеяться,

А я тут пропадай через любовь!

Она была повсюду, как на грех:

Глаза… И смех — надменный и пьянящий…

Он и во сне все слышал этот смех.

И клял себя за трусость даже спящий.

Другие верят, что счастье —

В окладе большом и власти,

В глазах секретарш плененных

И трепете подчиненных.