Где есть слезы, есть и надежда.
— И это значит, что мы снова можем стать друзьями.
— Ты правда так думаешь?
— Не знаю. Но надежда — такая опасная штука. И такая соблазнительная.
Где есть слезы, есть и надежда.
— И это значит, что мы снова можем стать друзьями.
— Ты правда так думаешь?
— Не знаю. Но надежда — такая опасная штука. И такая соблазнительная.
— С чего это твой коллега решил, что эти монстры вообще хотят общаться?
— Я знаю расу разумного газа, который, в качестве приветствия, метает огненные шары. А другая раса, с 64 желудками, разговаривает друг с другом, испражняясь!
— Это просто догадка.
— Я хочу сказать, что в нашей необъятной и странной Вселенной не стоит торопиться с выводами.
— Так, что не так с Кларой?
— С ней все в порядке.
— Тогда почему ты не сделал ее бессмертной?
— Ну посмотри, что с тобой стало.
— А тогда она умрет, растает как дым.
— Не трудись понапрасну.
— Сколько тебе лет, Доктор?
— Больше, чем тебе.
— И скольких ты уже потерял? Скольких Клар?!
— Ты мертв.
— Да, я сейчас мертв. И, думаю… через минуту буду ещё немного мертвее! Каков твой план?
— У меня нет плана.
— Да ладно! Планеты не пытаются захватить, не имея хоть какого-то плана. Вот почему они и называются пла-не-ты – это чтобы напомнить о плане! Это удачный каламбур!
— Замечания о моих бедрах не приветствуются.
— Твои бедра в порядке, у тебя мужская фигура.
— Что произошло?
— Большой взрыв, динозавры, двуногие и все возрастающее чувство тщетности.
Это гора чистого золота алмаза, чтобы взобраться на нее потребуется час и обойти тоже час. И через каждые сто лет прилетает сюда маленькая птичка и точит клювом гору. И лишь когда птица источит всю гору, пройдет первая секунда вечности!
Вы, Сэр, просто гений! Это все объясняет!.. Кроме того, что это и как оно это делает. Простите, я поторопился со своей репликой насчет «все объясняет».
— Прошлое или будущее?
— Будущее.
— Почему?
— Сами-то как думаете? Хочу узнать, будет ли оно хорошим.