— Может быть, твоя жизнь была бы другой, будь у тебя деньги.
— Другой – но не лучше.
— Может быть, твоя жизнь была бы другой, будь у тебя деньги.
— Другой – но не лучше.
— Мужчина, афроамериканец, от 20 до 39, причину смерти пока не знаю...
— Я не спец, но, по-моему, огонь.
— Зак, поймай водителя, чтобы тебя отвезли в Гринбел-парк...
— Зачем тебе водитель?
— Я не умею водить!
— Ты — гений, который не умеет водить?
— Если бы ты знал то, что знаю я, ты бы тоже не водил!
— Ты можешь любить много людей в мире, но есть человек, которого ты любишь больше всех.
— А как ты узнаешь, кого ты любишь больше всех, когда ты запутался в химических посланиях, которые путешествуют по всей твоей лимбической системе?
— Ты просто знаешь!
— А, что если ты даёшь этому человеку уйти?
— Этот человек никуда не уйдёт...
С точки зрения антропологии, женщин привлекают мужчины постарше, потому что они могут о них позаботиться, а теперь женщины могут сами о себе позаботиться.
— Все твои предположения строятся на единственном принципе, Зак: для высшего разума человечество в целом гораздо важнее, чем жизнь одного человека.
— Да.
— Но ты рискнул всем, чтобы спасти Ходжинса.
— Хм, странно, что они назвали это место «Сосновым поместьем», хотя всё вокруг укрыто кедрами.
— Как раз думал об этом.
— Правда?
— Нет!
— Век рыцарства был иррацонален: рыцари, дамы... Слава Богу, потом была Реформация и Просвещение, а потом уже и Новое Время. Видишь? Ты понимаешь, о чем я?
— Не совсем. Я тебе вот что скажу: по-моему, идея рыцарства была не так уж и плоха — открывать дверь машины, убивать драконов... рисовать сердца...
— Ты опять пьешь викодин?
— Да, немного.
Вечной жизни нет. Это лишь красивая сказка, созданная нами в ответ на биологическую неизбежность смерти.
— Ты будешь взрослым. Или хотя бы попробуй.
— В Рождество все ведут себя как дети.
— Нет же, только дети.
— Я буду в любимой пижаме мечтать о гидроцикле. Гидроцикл под ёлкой. Счастливо его затолкать незаметно.
— У нас в семье есть хоть один взрослый?
— Я? Навряд ли в рождественское утро.