философы

Розанов изобрел компромисс – который известен и нам самим: говорить то, что мы думаем, но каждый раз там, в зависимости от того, что мы хотим сказать, где это если не желательно, то хотя бы терпимо.

Врачи, как и философы, с почтением относятся к богам. Ибо хотя они и могут многое лечить, но они более других имеют возможность и случай видеть и понимать, что есть многое такое, что превосходит их силу и мастерство, совершается само по себе, неподвластно ничему, кроме воли свыше.

Сама я Хайдеггера не изучала, Господь попустил. Да и Сартра знаю только потому, что он много говорил об искусстве и мне это нужно по работе. Но я видела, что бывает с теми, кто жадно читает этих двух и весь прочий список, чтобы скорее войти в бизнес – особенно когда бедняги относятся к прочитанному всерьез. Ой вей. Но почему-то сохраняется консенсус, что «есть вещи, которые знать необходимо».

Нет, понятно, что преподавателям так называемых «гуманитарных наук» нужна кормовая база. Но подобное положение дел – это, по-моему, вредительство. Сказать молодому и свежему уму: вот прочитай-ка для развития Хайдеггера, Сартра, Ведровуа и Бейонда – это как посоветовать юной деревенской красавице: чтобы познать жизнь, дочка, переспи по десять раз с каждым из двенадцати солярных механизаторов в вашем депо. Она это сделает, конечно – трогательная послушная бедняжка. И жизнь в известном смысле познает. Но вот красавицей уже не останется: во-первых, никогда не отмоет сиськи, а во-вторых, будет ссать соляркой до конца своих дней.

Философские тренажеры не воспитывают ум. Они его искривляют. Когда голову развивают подобным образом, в нее закачивают софт, который немедленно начинает участвовать в каждой вашей «встрече с бытием». И, закачав этот софт, назад вы его уже не откачаете.

Перипатетики [ученики Аристотеля] похожи на лиры: звучат прекрасно, а сами себя слушать не умеют.