Портрет Дориана Грея

Милый друг, в деревне всякий может быть праведником, — с улыбкой заметил лорд Генри. — Там нет никаких соблазнов. По этой-то причине людей, живущих за городом, не коснулась цивилизация. Да, да, приобщиться к цивилизации — дело весьма нелегкое. Для этого есть два пути: культура или так называемый разврат. А деревенским жителям то и другое недоступно. Вот они и закоснели в добродетели.

— Но ИстЭнд — очень серьезная проблема.

— Несомненно. Ведь это — проблема рабства, и мы пытаемся разрешить ее, увеселяя рабов.

В сущности, Искусство – зеркало, отражающее того, кто в него смотрится, а вовсе не жизнь.

— Гарри! Сибила Вэйн для меня святыня!

— Только святыни и стоит касаться, Дориан.

А ведь у человека есть предки не только в роду: они у него есть и в литературе. И многие из этих литературных предков, пожалуй, ближе ему по типу и темпераменту, а влияние их, конечно, ощущается им сильнее.

Правда жизни открывается нам именно в форме парадоксов.

Чтобы быть естественным, необходимо уметь притворяться.

(Спокойствие и непринужденность кажутся более всего естественными тогда, когда человек вынужден притворяться.)

Академия слишком обширна и общедоступна. Когда ни придешь, встречаешь там столько людей, что не видишь картин, или столько картин, что не удается людей посмотреть. Первое очень неприятно, второе еще хуже.

Если произведение искусства вызывает споры, — значит, в нем есть нечто новое, сложное и значительное.

Пусть критики расходятся во мнениях, — художник остается верен себе.

Можно простить человеку, который делает нечто полезное, если только он этим не восторгается. Тому же, кто создает бесполезное, единственным оправданием служит лишь страстная любовь к своему творению.

Всякое искусство совершенно бесполезно.