Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка

Ничто так не губит абсолютные идеи, как мелочный эгоизм.

Когда человеку по-настоящему тяжело, он не плачет и голос его звучит почти спокойно. Боль уходит вглубь. Истерика и слёзы – спутники скорее слабой или показной боли, чем истинной.

Ох уж эти женщины! Без них мир стал бы гораздо спокойнее. Радостное и абсолютное бесполое счастье заполнило бы его. Ни объяснений, ни страданий, ни ссор, ни войн, ни… самого мира.

Вот это я понимаю: ненависть! Когда такая ненависть, так и любви никакой не надо!

Любовь – это волны: нахлынула – отхлынула. Но даже когда волн нет и море спокойно, близкое присутствие океана ощущается. И вообще, любовь начинается не с размышлений, подходит тебе человек или нет, а с чужих грязных брюк, которые ты начинаешь зачем-то стирать в своей новенькой машинке.

– Ау! О чём ты думаешь? – спросила Даф.

– Мечтаю, чтобы все мои враги набились в две машины, которые бы врезались в центре перекрестка. А я стояла бы на светофоре и ела мороженое с вишневым наполнителем!

– Сразу видно, что ты тёмная. Светлая мечтала бы не так. Она мечтала бы, чтобы её враги раскаялись и пришли к ней просить прощения! – сказала Даф.

– Ага! А потом уселись бы в две машины и врезались в центре перекрёстка! – мстительно закончила Улита.

Для любви редкие встречи скорее праздник, чем помеха. Они подкармливают воображение. Чем реже человека видишь, тем проще его любить. Излишним общением можно только все испортить.