Дочь Ивана, мать Ивана

... Учился хорошо. В круглых отличниках не ходил, но ему это и не надо было; он рано приметил в отличниках почти рабское преклонение перед высшим баллом, постоянную напряжённость и выструненность ради оценки. Велят стараться — они и стараются до потери сознания. В круглых пятёрках, считал он, несвобода, чрезмерная исполнительность, стеснённое дыхание.

Мы, русские, большой наглости не выдерживаем. Маленькой, гонору всякого, этого и у нас самих в достатке, а большую, которая больше самого человека, то ли боимся, то ли стыдимся. В нас какой-то стопор есть.

Как же всё-таки по-разному устроены мать и отец... В детях, может, и есть половина отца, да только малая она, эта половина, без вынашиванья и без того вечного, неизносного присутствия в своём чреве, которое чувствует мать. И, рожая дитя своё, превращающееся затем во взрослого человека, не всё она в родах и корчах выносит наружу: впитавшееся в стенки то же самое дитя остается в ней навсегда.

Выбирать надо добрых, а не показных. Доброта у девки на лице написана, ей и мазаться не надо, чтоб себя красивой сделать. Природу не спрячешь, она себя обязательно покажет.

Каждый может упасть. Но только не на колени. В любом положении надо держать фигуру.