Нил Гейман

Считай, что не умираешь, просто уходишь раньше прочих, чтобы не попасть в толкучку.

Даже ледяное сердце можно растопить любовью.

– Да ладно. Не мог же я тебя там бросить.

– Мог, – отозвалась Дверь. – Но не бросил.

Я успею убраться до того, как разразится буря. Подальше из мира, где опиум стал религией для народа.

— Больно? — спросила девушка.

— Ага. Если честно, то очень.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно отозвалась Ивэйн.

— Слушай, Гарри, – начал Ричард, – ты никогда не спрашивал себя, неужели реальность ограничивается вот этим? – он сделал неопределенный жест, будто обводил все вокруг. – Работа. Дом. Паб. Знакомства с девушками. Жизнь в городе. Жизнь. Это все, что есть?

— Что она хочет от меня? — спросила Коралина кота. — Почему она делает всё, чтобы оставить меня здесь?

— Я думаю, ей нужно кого-то любить.

– Я не боюсь упасть, – сказал он самому себе. – Я боюсь того, когда перестаешь падать и наступает смерть.

Впрочем, он знал, что лжет. Боялся он самого падения… тщетного размахивания руками, кувыркания в воздухе, сознания того, что он ничего не может поделать, что никакое чудо его не спасет…

Даже в этом темном мире встречаются добрые люди.

Однажды ты проснёшься и почувствуешь, что твоё сердце и душа больше тебе не принадлежат. От тебя останется лишь пустая оболочка, лёгкое облачко, быстрый предрассветный сон, смутное воспоминание о чем-то забытом.

(И однажды ты проснешься, и поймешь, что твои душа и сердце исчезли. И ты станешь пустой шелухой, тихим шепотом, не сильней отснившегося сна или воспоминания о чем-то забытом.)