Свобода — вот что мне грозило. Я вам советую: нечего её и пробовать. Увидите, что она приходит, — бегите. А если она искушает вас бежать, оставайтесь на месте.
На свободе следует печатать официальное предупреждение, как на пачке сигарет! Учить этому в школах, проповедовать с амвонов, провозглашать в парламенте: господин спикер, слушайте, слушайте, ни за что не доверяйтесь ей, благородной деве!
Есть такие выражения, которые читаются подобно крупному шрифту, и самые выдающиеся среди них — презрение и неприязнь.
С тоской увидел я в этом козни моего вечного врага: дух фарса вновь взялся за свои проделки.
Писатель — это не актер и не музыкант. Лицо — не его достоинство. Скорее недостаток, но может быть, и нет. Писатель безличен.
Один за другим отошли в небытие сначала Вольтер, а потом и Дидро. Мыслители покидали тревожный мир, когда Екатерина, уже достигнув славы, не нуждалась в их поддержке и похвалах, теперь с ними, с мёртвыми, можно и не церемониться.
— Каждый век, — декларировала она, — обязательно порождает трёх-четырёх гениев, создаваемых природою исключительно для того, чтобы они обманывали всё человечество...
Однако, выразив им свое монаршее презрение, императрица поступила умно, выкупив для Петербурга библиотеки Дидро и Вольтера. ... Франция! Главный источник свободной мысли, кладезь революционных прозрений.
К чёрту разговоры о тайной свободе, подумал я. Свобода, скрывающая себя, это ещё одна разновидность несвободы. Если ты свободен — журчи! Иначе твоя свобода уродлива как ручей, журчащий с выключенным звуком.
Вообще женщинам должен устраивать замужество кто-то другой — сами они способны цеплять одних проходимцев!
Вместо слова «свобода» в следующей сентенции ставлю слово «еда / сытость»: «еда и сытость — когда еда и сытость лишь некоторым, если сытость и еда всем, то сытость и еда исчезает / не имеет места». А как вам такая ложь: свобода бить детей — это когда свобода бить детей для некоторых, а если свобода бить детей каждому, то свобода бить детей исчезает, не имеет места?
Cлайд с цитатой