В давно заброшенной бухте в порывах ветра я по-прежнему слышу далекий голос расставания.
Моя душа – это горная долина.
Твой голос раздается в ней бесконечным эхом.
В давно заброшенной бухте в порывах ветра я по-прежнему слышу далекий голос расставания.
Всюду, где ты бывала, наполнено твоим дыханием.
Ты появилась, и зазвучала музыка, ты ушла, и эта музыка навсегда превратилась в тебя.
Скажите ей, что я ушёл,
И что не смог её дождаться.
Лишь октября зажёг костёр,
Чтобы хоть как-то попрощаться.
— Может быть, что-то [чувства] ещё осталось, Гвен?
Она пристально посмотрела на него.
— Неправильный вопрос, Дерк, ты сам знаешь. Всегда что-то остаётся. Если с самого начала что-то было. Иначе нет смысла и говорить. А если было что-то настоящее, то обязательно что-то остаётся, ломоть любви, стакан ненависти, отчаяния, негодования, физическое влечение — что угодно. Но что-то остаётся.
— Не знаю, — вздохнул Дерк, задумчиво глядя вниз. — Мне кажется, ты была единственным настоящим в моей жизни.
— Печально, — прошептала Гвен.
— Да, — отозвался он. — Согласен.
Непонятная боль охватила душу, будто дождевые облака заслонили пейзаж в моем сердце.
Стекло – удивительное вещество. Оно оставляет снаружи сильный мороз, пропуская солнечный свет, чтобы распространить тепло.
Я одна живу отлично,
Все нормально в жизни личной,
И почти что не жалею,
Что не я твоя жена.
У меня свои заботы,
Плачу только по субботам.
И еще по воскресеньям.
И еще, когда одна.
Тополя шептались.
На душе мертво.
В марте мы расстались,
только и всего.
Давняя улыбка,
взгляд. Ни у кого
глаз таких не встретить.
Только и всего.
Дни тоски и гнева.
Света твоего
луч с ночного неба.
Только и всего.
За огонь высокий,
за тепло его -
в сердце эти строки.
Только и всего.