— Как твои дела, Кай?
— Что же. Не считая двадцати часов работы в день, переноски тяжёлого багажа, колки замёрзших дров, возни с бельём, и, конечно же, чистки множества ботинок, всё отлично!
— Как твои дела, Кай?
— Что же. Не считая двадцати часов работы в день, переноски тяжёлого багажа, колки замёрзших дров, возни с бельём, и, конечно же, чистки множества ботинок, всё отлично!
— Как твои дела, Кай?
— Что же. Не считая двадцати часов работы в день, переноски тяжёлого багажа, колки замёрзших дров, возни с бельём, и, конечно же, чистки множества ботинок, всё отлично!
— Мина, хочешь участвовать в шоу?
— Правда!? Ну, конечно...
— Отлично!
— То есть, нет.
— Что?
— Т-то есть, да, я хочу петь, но понимаете, я так нервничаю, что я... я... я просто не могу. То есть, я бы с удовольствием, но я... Нет, я... нет...
— В целом, ответ положительный.
— Кстати, как ваше имя? Я Мина.
— А я... Меня зовут Гвиздо. То есть... э... Гирьём.
— Гирьём?!
— Что тут непонятного? Если ты влюблён, ты не Гвиздо, а Гирьём. Так куда романтичнее.
— Когда увидишь мой сигнал, устрой им ад.
— Подожди... какой сигнал?
— О, ты узнаешь — башка одной из этих тварей разлетится к чертям собачьим.
— Парни, договоримся? Половина вам, а половина мне.
— Есть сделка получше: сто процентов нам, а тебе огромное ничего.
— А почему Герда так не любит зиму?
— Зима отняла у неё мать, и сделала несчастным отца. И всё в одну ночь.
— Я вам тортик испекла, так как знаю, что вам грустно и вы боитесь все начать заново.
— Да, я боюсь. Я боюсь того, что все написанное — правда, что моя жизнь сложилась именно так и я не тот, кем хотел видеть меня мой отец. Я подвел его.
— Как редко встречаешь рыцаря в наше время! От души благодарю вас.
— Да... да... да что вы! Это... это так естественно... для меня...
— Да уж, естественно! Он всем всегда помогает. Его даже здесь прозвали мистер Щедрость-не-Пахнет.