Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь

После праздников всегда становится тихо, радость тоже требует сил, особенно взятая взаймы у виноделов, музыкантов, поваров, портных. Те, кто носит счастье в себе, не устают даже на балах и больших охотах, уж это-то графиня Савиньяк знала не понаслышке.

— Зачем носить в себе худшее и думать о худшем в других? Зачем пускать в себя холодный дождь, убивающий травы, и смотреть сквозь него?

— Сейчас осень.

— Осень тоже может быть светлой.

— Согласно науке, шанс выбраться из Ренквахи имел ваш брат Арсен, но не вы. И не спрашивайте меня почему, я не знаю ни как вы с Вороном выжили, ни отчего Карлос Алва, Эгмонт Окделл и ваш брат мертвы.

— Значит, Арсен погиб вместо меня!

— Вы опять! И почему «вместо»? В вашем роду время от времени рождаются люди, над которыми звёзды в лице астрологии не властны, мы говорили об этом с графиней Савиньяк. Да, вы спаслись, или вас что-то спасло, но не разумней ли причину гибели вашего брата искать в нём самом?

Разве желают зла ракушки — кораблю, древоточцы — дубу, цепни — быку? Они просто заботятся о себе и своем потомстве, но в один прекрасный день корабль тонет, дуб падает, бык дохнет, и мы принимаемся искать ужасный заговор.

— После нашей последней встречи я опасался, что буду вам благодарен.

— Вам свойственно бояться не того, чего следует.

Совсем вывести сорняки нельзя, остается выпалывать, пока не разрослись, начиная с первого среди наглых…

Совсем вывести сорняки нельзя, остается выпалывать, пока не разрослись, начиная с первого среди наглых…

Корабли тонут не потому, что с них уходят крысы.  Это крысы уходят, потому что не желают тонуть.

Увы, яйца некоторых гадов до безобразия похожи на людей, пока не лопнут – не отличишь, а потом становится поздно.

В бою и так вежливый Валентин срывался на придворную куртуазность, как иные – на брань.