Нам часто снится то, чего мы боимся и одновременно желаем.
Все, что есть хорошего в этом мире, либо продаётся по рецептам, либо продано, либо стоит так дорого, что расплачиваться за возможность попробовать приходится своей душой.
Нам часто снится то, чего мы боимся и одновременно желаем.
Все, что есть хорошего в этом мире, либо продаётся по рецептам, либо продано, либо стоит так дорого, что расплачиваться за возможность попробовать приходится своей душой.
Снег... он ухитряется залететь даже в сны... даже в лето, потому что зима мне почему-то никогда не снится.
— Сновидцев на Земле не так много. А людей, в том числе совершенно не добрых, уже два с лишним миллиарда. Что будет, когда население восстановится до довоенного уровня? Приблизится к семи миллиардам, потом к десяти, к двадцати? Злости неизбежно станет больше…
— Предполагаю, что тогда и сеть сновидцев расширится. Это же что-то вроде опорной решетки. Пока есть на Земле люди, способные сохранять связь между собой, приходить друг другу на помощь, верить в добро, мир будет развиваться в сторону света.
— Тогда вам следовало всех сновидцев сделать бессмертными, чтобы эта решетка была прочнее.
Ночи, когда я просыпаюсь в четыре часа, встаю, варю себе кофе, а в доме все спят, и спят не только все в доме, спят всё где бы то ни было, и впереди у меня несколько часов, когда я могу что-то делать, опережая всех в мире.
Ну, почему он всякий раз затевает эту детскую игру «поставь начальство на место»? Ничего, кроме мелочного удовлетворения, она не даёт.
Бывает такое дремотное состояние между сном и бодрствованием, когда вы лежите с полузакрытыми глазами и наполовину сознаете все, что происходит вокруг, и однако вам за пять минут может привидеться больше, чем за пять ночей, хотя бы вы их и провели с плотно закрытыми глазами и ваши чувства были погружены в глубокий сон.
Не выношу эти рожи! Сны гораздо приятнее. Гораздо, я вам скажу. Сны — это большое счастье.