Алёна, блин!

Я как бы смирилась с тем, что я родилась стрёмненькой. Вот примерно так выглядела моя жизнь. То есть, я такая, типа: «А, вот красивая девочка, а вот в зеркале не красивая, ну, типа, ничего страшного». Я не могу сказать, что я жила в комплексах, или там мечтала похудеть, мечтала как-то выглядеть по-другому. Мне реально было норм.

Другие цитаты по теме

Тут же вопрос не в том, что ты начинаешь злиться на человека, а в том, что ты перестаёшь его вообще любить. Перестаёшь его любить абсолютно. Перестаёшь его любить до такой степени, что тебе уйти становится легко. И тебе страшно от мысли о том, что вы столько лет были вместе, а тебе так легко уйти.

Я никогда не скрывала и не скрываю, что я люблю зарабатывать. И я чувствую необходимость в своём личном заработке. Потому что я счастлива от того, что могу обеспечивать свою маму, осуществлять какие-то её мечты. Я счастлива от того, что могу осуществлять какие-то свои мечты, свои желания. От того, что я чувствую, что у меня деньги свои, честно заработанные деньги. Они делают меня защищённее в своём собственном мире. И для меня это всегда было важно.

— Знаешь, я себя ощущаю второстепенным актером в мелодраме, который томится за кулисами, толком не зная, что происходит на сцене.

— Прекрасно понимаю, — сказал я. — Моя собственная роль понуждает меня порой бросаться на поиски автора этой идиотской пьесы. А ты попробуй посмотреть на дело иначе: таинственные истории редко оказываются такими, какими ты их себе представляешь. Как правило, все оказывается просто и пошло, и, когда правда раскрывается, остаются одни мотивы — примитивнее некуда. Гадать и пребывать в иллюзиях порой намного приятнее.

В молодости я требовал от людей больше, чем они могли дать: вечной дружбы, неизменной любви. Теперь я научился требовать от них меньше, чем они могут дать: просто товарищества, без фраз. А их чувства, дружба, благородные поступки сохраняют в моих глазах всю ценность чуда: чистый дар благодати.

Между мной и едой огромная неопределённая любовь.

Мне исполнился сорок один год. Ты понимаешь, Юрик? Сорок один! Я же пятый десяток разменяла. И что же я, как девчонка-малолетка, всех боюсь? Начальников боюсь, родителей боюсь, даже просто людей на улице боюсь, а вдруг меня кто-нибудь обидит, оскорбит, нахамит мне? Ну сколько же можно всех и всего бояться, а? Что я, рассыплюсь оттого, что на меня кто-то наорет? Да пусть орут, пусть ругаются, с меня даже волосок не упадет.

Назовите меня дураком, но я никогда не копирую планы на пергамент. Для чего тогда нужна голова?

Я никогда не говорила: «Я хочу быть одна». Я только сказала: «Я хочу, чтобы меня оставили в покое», а это не то же самое.

Так бывает у некоторых девчонок. Вроде бы сплошные сахарные косточки, пока в халате. А как скинет всё — боже мой, какая роскошная нежность. Другая — затянута в джинсы и видно, попа есть. Но выйдет из душа в одних тапках — мослы на холодец, суповой набор.