На лгунье и распутное платье горит.
Вот видишь. Поэтому я никогда не вру. Трудно уследить за тем, кому ты что наплел.
На лгунье и распутное платье горит.
— Ты даже не попытался походить на Тода.
— А зачем мне это? Будь я Тодом, он хотел бы выглядеть как я.
— Никаких больше метафор, никаких разговоров про дьявола. Я уже говорила, ты можешь думать, что это все из чего ты состоишь, но я тебя вижу совсем не таким.
— В последнее время я и сам сомневаюсь.
Выкладывай, у меня нет свободной вечности! Ах да, вообще-то есть, просто я хочу, чтобы ты ушла.
— Люцифер... Люцифер... Ты что... Молишься или?..
— Да, обычно это помогает, но сейчас он, наверно, отошел подрочить или типа того...
— Это действительно шаг вперед, мама. Так ты создашь новый мир, собственный, без Отца.
— Но, как же ты, Аменадиль, мои дети?
— Ты знаешь, мама, вернись мы на небеса, началась бы война. А на каждой войне неизбежно будут жертвы.
— Я не хочу, чтобы пострадали мои дети.
— Я знаю, так что, пожалуйста, да будет свет.
— Ну, она щедрая, как психотерапевт, любовница, друг и...
— Так, стоп. Вы спали с психотерапевтом.
— Что? Только в начале, потом она решила, что сексом платить не стоит. Соблюдает этику, понимаете ли.