Это было осенью сорок второго года.
«Ну, будь здоров!
Наверно, не свидимся больше.
Останемся мы живы или нет,
Виды наши на будущее плохи,
И впереди только темнота».
Так, подшучивая над собой,
В неуклюже сидящей на нас форме,
С нелепыми ружьями,
Мы уходили из ночного квартала по одному
И гасли, как огоньки.
На Земле
безжалостно маленькой
жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую...
И однажды — прекрасным утром —
постучалась к нему в окошко
небольшая,
казалось,
война...
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
и маленькую —
по размерам —
шинель.
... А когда он упал —
некрасиво, неправильно,
в атакующем крике вывернув рот,
то на всей Земле
не хватило мрамора,
чтобы вырубить парня
в полный рост!
Они наступают — мы наступаем. Мы отважно сражаемся, чтобы увидеть проблеск света в этой нескончаемой войне... хоть на мгновение. Война — это целый мир, а мир охвачен войной, где за каждым прицелом стоит человек. И эти люди — мы. Прожжённые жизнью и наивные, честные и преступники. Мы созданы для легенд, но не войдём в историю. Мы — небесные рыцари. Мы — пустынные призраки. Мы — траншейные крысы. И это наши истории.
Я понимаю. Это была твоя история. Знаешь, у меня тоже такая есть. Истории, которые заставляют нас жить дальше. Но они ослепляют нас. Заводят нас в такую тьму, где можно избить хорошего человека просто ради прикола. Люди, которые любят меня, вытащили меня из этого мрака. Коул, коснёшься этой тьмы, и она уже не отпустит тебя. Правда в том, что меня уже не спасти. Я знаю, как закончится моя история. На лезвии ножа... или от пули. Вопрос в том, сегодня ли? От этого ли пистолета?
Подумать было страшно, сколько народу погибло с обеих сторон только потому, что никому не пришло в голову самое простое — поговорить.
И я говорил тем, кто тише воды:
зачем вы не слышите голос беды?
И я говорил тем, кто ниже травы:
как знать вам цвет глаз, не подняв головы?
И я говорил в рот набравшим камней:
сказавший — не страшен, молчащий страшней.
У мирного времени свой обмолот.
Но годы войны, словно паковый лёд,
сдвигая границы, держали меня.
И слёзы катились по морде коня.
И чайки клевали глаза мертвецов.
А голубь порвался с почтовым кольцом.
А я всё сдавал и сдавал города,
и в них оставалась душа навсегда.
И не хоронил — зарывал, зарывал...
Как будто за всех уже отгоревал.
И чем, уходящим, нам было тесней,
тем красные маки красней и красней.
Мы никогда не уверены в том, что мы вернёмся назад живыми, потому что война – это ад на земле, и я знаю, о чём я говорю. Но мы уверены в том, что добро, сострадание и милосердие работают сильнее любого оружия.
Cлайд с цитатой