— Мы хотим того же, что и вы.
— Забавно. Всегда, когда так говорят, не хотят.
— Мы хотим того же, что и вы.
— Забавно. Всегда, когда так говорят, не хотят.
Мне вдруг стало совершенно ясно, что спорю я зря. Валентин хочет творить добро. Активно, деятельно, с песнями и плясками. А я ему тут что-то бормочу о человеческой природе, о том, что невозможно взмахнуть волшебной палочкой и принести всем счастье.
Не знаю почему, но если сказать вслух о своих сокровенных желаниях — пусть они и не исполнятся никогда, — то становится легче.
Надо быть человеком. Куда бы ни занесла тебя жизнь, какие бы вензеля она ни выписывала, надо оставаться человеком. Иногда даже вопреки своим желаниям.
Если человек вкладывает в то, что он делает, своё стремление, желание, эта вещь, в конце концов, оживает.
Я всегда верила, что если ты желаешь чего-то всем сердцем и всей душой, то обязательно это получишь.
С каждой оставленной позади милей он испытывал всё большую пустоту, нарастающее напряжение, щемящее желание быть переписанным наново; бывшее настолько сильным, что почти что стало молитвой.
Любые молитвы опасны. Их либо услышат, либо нет. И это ещё вопрос, о каком из исходов придётся больше жалеть