Уничтожает все кругом:
Цветы, зверей, деревья, дом,
Жует железо, сталь сожрет
И скалы в порошок сотрет.
Уничтожает все кругом:
Цветы, зверей, деревья, дом,
Жует железо, сталь сожрет
И скалы в порошок сотрет.
Тридцать белых коней
На красном холме
Сначала сойдутся,
Потом разойдутся,
И замрут в тишине.
Однажды время мимоходом отличный мне дало совет
(Ведь время, если поразмыслить, умней, чем весь ученый свет)
«О Рудаки, – оно сказало, – не зарься на чужое счастье.
Твоя судьба не из завидных, но и такой у многих нет».
Who can say where the road goes
Where the day flows, only time
And who can say if your love grows
As your heart chose, only time
Время наше будет знаменито
тем, что сотворило страха ради
новый вариант гермафродита:
плотью — мужики, а духом — ***и.
Он опаздывал потому, что ему страшно нравился двадцатый век. Он был намного лучше века семнадцатого, и неизмеримо лучше четырнадцатого. Чем хорошо Время, любил говорить Кроули, так это тем, что оно медленно, но неуклонно уносит его все дальше и дальше от четырнадцатого века, самого наискучнейшего столетия во всей истории Божьего, извините за выражение, мира.
Какие украшения, утварь какую из серебра, из меди, из дерева, из кожи умели делать! И недорого вроде, а красивые вещи были. Каждая сама по себе, особая. Теперь таких нет. ... Похоронили начисто старое ручное мастерство, а ведь в руках и душа, и глаза человека...