Государство похоже на рентгеновский аппарат: насквозь видит. В смысле — смотрит сквозь меня и не замечает.
Я не выношу города. И не терплю людей, в них живущих. У них слишком малы умы, но слишком велико самомнение. Как говорится, с изнанки — серенько, с обложки — беленько. Они словно фаст-фуд. Жирная пища, но совершенно, угнетающе бедная по чувству насыщения.
Государство ломает кости тому, кто перед ним не сгибается или не встречает его с любовью, как невеста жениха. Государство есть сила. Это — его главное. Поэтому единственная порочность государства — это его слабость. «Слабое государство» — contradictio in adjecto [Противоречие в определении (итал.)]. Поэтому «слабое государство» не есть уже государство, а просто нет.
Мы ничего не можем изменить. Будем бросать свой медный грош в этот бездонный котел. Брошу я. Бросишь ты. Бросит он — но мир не изменится от этого ни на грош. Но мы, может, мы сами немного изменимся. И тогда изменится наше людоедское государство.
Мне иногда кажется, что империя похожа на ветхое судно: открывается течь в одном месте, ее законопачивают, выкачивают воду и совсем уже собираются отплыть, как течь появляется где-то еще.
Редко бывает, чтобы человек, долго употреблявший умственные способности на государственные дела, мог оставаться наедине с собой.
Из одного железа куют орало и меч, но не орало, меч вершит судьбы, и не только отдельно взятых людей — купно возвышает или унижает целые царства-государства. Бывает и так: от высоко подъятого меча исчезают многие языки.
Относительно всякого брака пусть соблюдается одно предписание: каждый человек должен заключать брак, полезный для государства, а не только наиболее приятный для самого себя.
Государство покоится на порабощении труда. Когда труд свергнет это иго рабства, тогда придет конец и государству.
Когда государство создает благоприятные условия, из романтических юношей получаются старые циники, а юные леди превращаются в закоренелых потаскух. Хотя при чем здесь государство?
Cлайд с цитатой