Когда я в лесу
вижу мусорную свалку,
я обычно говорю:
наверно, цивилизация
где-то недалеко.
Когда я в лесу
вижу мусорную свалку,
я обычно говорю:
наверно, цивилизация
где-то недалеко.
Цивилизация заканчивается на берегу океана. Дальше человек просто становится частью пищевой цепочки, совсем не обязательно оказываясь наверху.
Цивилизация измеряется длиной отпуска, который трудящимся удается отвоевать у своих хозяев.
– Так далеко от Таллинна, а вполне приличный город, – сказал я. – Не скучно?
– Ты что, – оживился Мишка. – Я тут недавно вернулся из Новой Зеландии, так вот это глушь, я тебе доложу. Вообще не сообразить, за каким краем света находишься: ясно только, что вверх ногами ко всему прочему человечеству. Ужас – одни бараны пасут других баранов. А у дверей, снаружи, так просто приделаны поручни, как на танковой башне: держаться, когда ураганы: чтоб, значит, на хрен не сдуло. В окружающий Мировой океан. А тут-то еще – что ты, цивилизация.
Ацтеки обожали человеческие жертвоприношения. И они были хороши в этом. Примерно в 1500 году ацтеки принесли в жертву 18000 людей на одной церемонии. 18000 людей в одной церемонии! Знаете, какой был повод? Они открывали новый храм! Ничто не сравнится с религией в плане развлечений, да?
Может быть, потому, что нас германцы и прочие британцы за цивилизованных людей не считают. Мы для них – что-то вроде полудрессированных обезьян или африканских дикарей, с которыми вовсе не обязательно быть честными, вежливыми, порядочными… А вообще, когда-то один умный человек сказал: «Цивилизация – это когда тебя убивают, но уже не отрезают уши». А я бы дополнил: «А цивилизованное общество — это когда делая с тобой что им угодно — называют это законом».
Много коротких безумств — это называется у вас любовью. И ваш брак, как одна длинная глупость, кладёт конец многим коротким безумствам.
— ... побаливает при езде и иногда немного при ходьбе, а так все в порядке.
— Я гей, если хочу посмотреть?
— Любопытный гей!
Мэтр все это время стоял рядом и с сосредоточенным видом листал свою книгу в синей бумажной обложке. Книга оказалась захватанной до невозможности – на многих листах виднелись сальные пятна и какие-то грязные отпечатки, краска местами потекла, и руны были подправлены от руки обычными чернилами. На полях пестрели пометки, отдельные слова были подчеркнуты, а одно заклинание так вовсе замарано крест-накрест, и рядом стояла категоричная резолюция: «Фигня!»
Я могу умереть от клинка серийного убийцы, но я не собираюсь умирать от голода. Давайте возьмем пиццу.