У нас всё, что ни делается, то к лучшему, а то, что к лучшему, то не делается.
— Как вы можете охарактеризовать тот день, в котором сегодня живёте? Одним словом.
— Весело, страшно, любопытно. Три слова можно?
— Страшно весело...
— Страшно весело и очень любопытно!
— В чём секрет такого жизнелюбия, такого оптимизма на фоне, когда у многих пессимистические настроения?
— Думаю, что жизнелюбие и любовь к труду. К своей профессии. Я беспрерывно работала.
— То есть работа фактически может спасти человека?
— Да. «Работа — моя жизненная функция», — сказал Жюль Верн, и я с ним совершенно согласна.
— Когда существовала цензура, вам не говорили, что вы [в своих монологах] издеваетесь над российскими женщинами?
— Нет, никогда. Были, конечно, партийные дамы в своё время, которые считали, что я издеваюсь. У Михаила Михайловича Жванецкого был такой монолог, в котором женщина говорит: «Ду-ду-ду, топ-топ-топ, страна дрожит: то наши бабы на работу идут». И одна из таких дам пришла ко мне после концерта и сказала: «Где вы видели нашу женщину, чтобы «ду-ду, топ-топ, земля дрожит»? Это что вы издеваетесь?» На что я очень робко ей сказала: «Это вы не видите, потому что вы в машинах ездите, а я езжу в метро. Спуститесь в метро — и вы увидите таких женщин.
— Если сравнивать с животными, на кого больше всего похожи российские политики и российский истеблишмент? По поведению, по поведенческим стереотипам?
— Когда были депутаты и Верховный совет это точно напоминало какую-то колонию грызунов, где шумят, выскакивают из норок. Хотя в колонии грызунов больше порядка, мне кажется.
Откуда взять демократов-то в стране? Ну вот откуда? Как само понятие, оно очень привлекательно, и очень многие люди потянулись к нему, желая даже внутренне измениться. Но измениться они не могут, и тем более, когда начинают руководить, вы посмотрите, как разросся аппарат в правительстве, разросся аппарат у президента. В ЦК КПСС, в политбюро не было такого аппарата, по количеству даже людей, по дублированию функций и так далее, министерств, отделов и так далее. Люди те же самые, которые сидели на Старой площади, большинство и сидит на Старой площади. Они-то и не собирались быть демократами, они выполняют свою роль.
Я очень не люблю, когда мы начинаем повторять чьи-то уже пути. Допустим, действительно, у нас Бродвей невозможен, также как было бы, наверное, странно, когда белые начнут танцевать рэп. Такие сугубо афроамериканские дела. Было бы забавно, если бы, допустим, ансамбль «Берёзка» был где-то в Эфиопии. У нас есть свой настоящий путь. Это главное, что в нас есть. У нас есть очень мощный стержень, который может покорить всех.
— Скажите, интриганство в актёрской среде, это, наверное, для вас особенно актуально?
— ... Меня очень любили, когда я не работала, не снималась. Меня очень жалели, любили, было много друзей. Странная вещь. Но когда пришёл успех, те же люди, которые в общем-то недоумевали, почему актриса, которая может что-то делать, не работает. В самые лучшие годы, когда не страшно приближение камеры, когда «всё могу». Когда в пике сила, энергия, лицо... когда нет ножниц, я не снималась. И все недоумевали. А потом те же люди, которые недоумевали, когда я много стала работать, начали говорить: «Что-то тебя много стало. Мелькаешь, мелькаешь...» Это, конечно, больно.
— Какой круг вы считаете своим? Кто в этот круг входит?
— В этот круг входят простодушные люди разных совершенно специальностей. Учёные, технари, литераторы. Артистов минимум. Есть люди, которые смотрят на тебя, а сами видят свою селезёнку в этот момент, а есть люди, которые смотрят в мир, и их я люблю.
— Что такое театр для актёра? Театр, в котором он работает годы и годы, а иногда и всю жизнь?
— Семья. Consuetudo est altera natura. Привычка — вторая натура. Это то же самое. Втягиваешься.
— Как определяется грань? Что становится классикой, а что нет?
— Кукольник писал: «Пока живёт поэзия Кукольника, поэзия не умрёт». Где Кукольник? Нету. Если вы можете узнать с первых трёх строчек, что это Пушкин, а это Фет, а это Лермонтов... Это Бах, а это Прокофьев.
— А это Таривердиев...
— Таривердиева оставим в покое. Пока он не помер, оставим в покое... Если вы можете узнать, это тоже входит в комплект. Вы должны узнавать музыку. Тогда это композитор, потому что иначе это автор. Один из многих.
Cлайд с цитатой