авторство

Зритель ждет искренности, разговора о нем самом, о том, что с ним происходит, о его страхах и надеждах, безднах и вершинах. Я, например, тот зритель, который не читает аннотаций к фильмам, я знаю, что от этого автора можно ждать чего-то интересного, нового, и прихожу в кинозал за сновидением. Когда ложитесь спать, вы же не можете прочесть аннотацию к будущему сну, вы просто видите его. Примерно то же происходит и со зрителем: он приходит в зал и будет счастлив окунуться в неизведанное, тревожащее его, как страшный сон, или напротив, как мечту. Люди издревле трактуют свои сны, пытаясь понять, какие уроки дает им этот сон. Примерно то же происходит со зрителем, когда он выходит из кинотеатра: он вошел в зал одним, а вышел измененным. И он начинает думать, невольно выстраивать связи, он размышляет, сличает увиденное с собственным взглядом, пропускает через себя этот чужой опыт, потому что усилия автора, его искренность, глубина и художественная честность во взаимоотношениях с миром выносят его в такие откровения, которые часто человек сам готов был бы произнести. Знаете, как это бывает, читаете книгу и думаете: «Я тоже, я тоже об этом же думал!» Но только ты не умеешь превратить это в форму. Или это не твоя задача. А бывает и так, что художник подарит тебе откровение о тебе самом и за эту новую для тебя ценность ты будешь ему признателен еще долго; как ты благодаришь тот сон, что увел тебя от беды или поведал то, чего не прочтешь в книгах.

Если прозрение автора передается на основе его внутренней ясности, а читатель обладает необходимой восприимчивостью – значит, сошлись подобающие условия, чтобы вековая истина сработала как алхимия и произвела переворот в сознании.

На каждого автора есть свой читатель. Не дочитывай меня до конца, если поймешь, что я не твой автор.

Нет более придирчивого критика — чем сам автор.

Рассказчик — автор, наблюдатель, экспериментатор, — чтобы описать хотя бы малую часть жизни, должен сначала полюбить её.

Даже в самом глубоком смысле афоризма — часто содержится весьма поверхностный взгляд автора.

Любой рассказ — это вымысел, подвластный прихотям автора. Для читателя же, пребывающего по ту сторону страницы, слова следуют одно за другим с определенной неизбежностью, как будто рассказ может существовать лишь в одном-единственном виде, в том, в котором он написан. Но любую историю можно передавать сегодня так, а завтра — иначе. Для одного рассказчика важны начало и финал. Для другого — герой, героиня, злодей. Вариантов бесчисленное множество — выбирай не хочу. И кто определит, какая из версий истинная?

Я устал от политики, которую можно назвать привычной всем фразой «главное от души». Это фраза паразит, фраза убийца. Нет, я не оспариваю того, что в своё творение необходимо вкладывать и душу, и сердце, и чувства, иначе оно будет плоским и одномерным, но это не единственное, что должно в нём быть.

Нет хорошо и плохо написанного, нет графомании, но нет и литературы. Главное, чтобы от души. По сути это форма слепоты и эгоизма, «от души» это то, что вписывается в твою идеологию. Если завтра я от души напишу, как я радостно ворую золото народа, это уже будет не от души, это будет поперёк тому маленькому слабому мирку, в котором живет зритель. Но ограничиваясь разделением на то, что мне нравится, и то, что мне не нравится, мы сами убиваем литературу. Мы, жалующиеся на то, что книги теряют ценность, печатное дело умирает, а молодежь предпочитает компьютерные игры. Но всё происходящее — не больше, чем продолжение нас самих. Мы не научим своих детей ценить литературу, если сами забыли, что это значит.

Я больше всего автор. Артист как художник. Мне нравится просто просыпаться утром, брать листок бумаги и ручку и писать. Это делает всех равными. Я чувствую, что в этом ни у кого нет преимуществ, потому что любой может так же взять в руки обычный чистый лист.

Если я буду снимать фильм о жизни рыб, он, все равно будет автобиографичен.