Хотелось бы знать, когда я буду обезглавлен, услышу я, хотя бы, на мгновение, звук крови, вытекающей из моей шеи? Было бы удовольствием закончить так все удовольствия…
Что тут, чёрт подери, смешного?! Даже ты не стал бы смеятся на собственных похоронах!
— Мастер Тито, мне хотелось бы умереть, глядя в небо — головой вверх.
— Это невозможно — это привилегия дворян.
— Да как же? Перед смертью все равны. Со склоненной головой должны жить, с ней же и умирать. Это называется справедливость? Справедливость вечного города?
— Я рассказала ему о твоей теории о смертной казни.
— Что именно?
— Ну то что казнить надо тех, кто не убирает дерьмо за собаками, ездит на велосипедах по тротуарам, называет матерей мамочками и...
— Дальше я не помню.
Скажите всем и каждому, что еще до заката у нас будет свадьба! Или повешение. В любом случае — повеселимся!
Неужели петля — это единственное, что мы можем сделать для человека, который никогда не улыбался?
В его мыслях о близких не было сентиментальности — он сурово подводил итоги своей жизни, начиная понимать, как сильно любил в действительности тех людей, которых больше всего ненавидел.
Когда ему сказали: «Афиняне осудили тебя на смерть», Сократ ответил: «А природа осудила их самих».
Cлайд с цитатой