Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг — он дышит,
Он живой еще, он все слышит:
Как на влажном балтийском дне
Сыновья его стонут во сне,
Как из недр его вопли: «Хлеба!»
До седьмого доходят неба...
Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон — смерть.
И стоит везде на часах
И уйти не пускает страх.
Смертный страх важен не менее любви. Он пронзает нашу жизнь до глубин нутра – и так мы понимаем, кто мы есть. Попятишься, прикроешь глаза? Или тебе хватит сил шагнуть к обрыву и заглянуть в бездну? Хочешь ты знать, что там обитает, или и дальше жить в сумеречном самообмане, где нас заточил этот мир торгашей, где мы заперты, как слепые гусеницы в вечном коконе? Что ты сделаешь – зажмуришься, съежишься и умрешь? Или с боем пробьешься наружу и взлетишь?
Если ты не боишься смерти, то не боишься ничего. Когда научишься побеждать большой страх, то победишь и все свои маленькие страхи.
Люди боятся смерти по той же причине, по которой дети боятся темноты, потому что они не знают, в чём тут дело.
I can see the sky.
I can hear the birds,
I can see them fly,
I can see the sky.
It's a battle cry.
Презреть, что ты смертен — значит познать начало ужаса; познать же неизбежность смерти — значит положить конец ужасу.
Человек не должен бояться смерти, если в нём достаточно смелости для того, чтобы выносить все трудности и испытания жизни.
Я рано ухожу, и все продолжится без меня. Самое странное, что именно этого я больше всего и боялся. А теперь... я спокоен. Так спокоен.
На самом деле, мы боимся не смерти. Мы боимся, что никто не заметит нашего отсутствия, что мы исчезнем, не оставив следа.
Ребёнком хочешь быть похожим на отца, подростком не хочешь иметь с ним ничего общего, а когда вырастаешь, становишься таким же, как он. Смерть отца многому меня научила. Он сдался, захотел просто умереть... Что бы ни случилось со мной сегодня, мои дети увидят, что я не сдался. И я ничего не боюсь.
Cлайд с цитатой