— Ты любишь меня?
— Я чувствую себя городом, который двадцать лет простоял в осаде. Вдруг ворота открываются, и жители выбегают на волю. Дышат воздухом, гуляют по полям и собирают полевые цветы. Я чувствую облегчение.
В культурном отношении однополая любовь явно так же нейтральна, как и другая; в обеих всё решает индивидуальный случай, обе родят низость и пошлость, и обе способны на нечто высокое.
Не пойму, за что люди терпеть не могут бисексуалов, геев и лесбиянок? Разъяснения этому в моей голове нет. Я считаю, непринципиально, в кого ты влюблён … в женщину или мужчину. Ты любишь — и это самое главное!
Я хочу сказать, что, вероятно, многие из вас знают, что испытывает человек, сидящий в шкафу и что значит хранить тайну. Это постоянный страх, что ты не сможешь скрыть свои чувства к тем, кто тебе слишком дорог. Поэтому я восхищаюсь присутствующими здесь людьми, потому что вы не боитесь оставаться самими собой. Вы мужественно отстаиваете право говорить людям, которых любите, о своих чувствах. Теперь я кое-что понял, вот уже три недели я храню тайну, и, по-моему, пора ее открыть. Я не гей. Эми, я тебя люблю.
«Любовь, что таит своё имя» — это в нашем столетии такая же величественная привязанность старшего мужчины к младшему, какую Ионафан испытывал к Давиду, какую Платон положил в основу своей философии, какую мы находим в сонетах Микеланджело и Шекспира. Это все та же глубокая духовная страсть, отличающаяся чистотой и совершенством. Ею продиктованы, ею наполнены как великие произведения, подобные сонетам Шекспира и Микеланджело, так и мои два письма, которые были вам прочитаны. В нашем столетии эту любовь понимают превратно, настолько превратно, что воистину она теперь вынуждена таить свое имя. Именно она, эта любовь, привела меня туда, где я нахожусь сейчас. Она светла, она прекрасна, благородством своим она превосходит все иные формы человеческой привязанности. В ней нет ничего противоестественного. Она интеллектуальна, и раз за разом она вспыхивает между старшим и младшим мужчинами, из которых старший обладает развитым умом, а младший переполнен радостью, ожиданием и волшебством лежащей впереди жизни. Так и должно быть, но мир этого не понимает. Мир издевается над этой привязанностью и порой ставит за нее человека к позорному столбу.
Ты ведь понимаешь, что такое любовь между парнями? Друзья, вероятно, не поддержат такие отношения. Семья, так или иначе, не поймет этого. На улице мы не сможем держаться за руки. Да и помимо этого есть много препятствий. И ты все равно можешь сказать, что любишь меня?
Я не знаю, чего люди боятся. Может быть, они считают, что это как-то повлияет на детей. И я должна заметить, что меня воспитывали два гетеросексуала... Меня окружали гетеросексуалы. И они никак не повлияли на меня... Люди будут теми, кто они есть. И нам необходимо научиться любить их такими, какие они есть и позволить им любить тех, кого они хотят любить.
Поиск однополой любви – это жажда, которая не насытится, доколе не иссякнет ее источник, отношение к себе как к «себе-несчастному».
Я верю, что родилась лесбиянкой, — следовательно, приходиться считать, что люди с традиционной ориентацией тоже такие от рождения. Но я также верю, что можно влюбиться в человека, — само собой разумеется, что иногда это парень. Иногда девушка. Я часто задаюсь вопросом, что буду делать, если величайшей любовью моей жизни все-таки окажется мужчина. Любишь же человека за то, кем он является, а не за то, что он голубой или лесбиянка?
Cлайд с цитатой