Колин Маккалоу. Поющие в терновнике

Другие цитаты по теме

Не понимаю, откуда у тебя такая власть над моим несуществующим сердцем?

— Прекрасный вечер, Мэри, — сказал он.

— Последний для меня.

— Не говорите так, дорогая.

— Отчего же? Мне надоело жить, Ральф, с меня хватит. — Недобрые глаза ее смотрели насмешливо. — Вы что, не верите? Вот уже семьдесят лет с лишком я делаю только то, что хочу, и тогда, когда хочу, и если смерть воображает, будто в ее воле назначить мой последний час, она сильно ошибается. Я умру, когда сама захочу, и это никакое не самоубийство. Наша воля к жизни — вот что нас здесь держит, Ральф; а если всерьез хочешь с этим покончить, ничего нет проще. Мне надоело, и я хочу с этим покончить. Только и всего.

Какая адская пытка — жизнь! Слава богу, у меня только и хватило мужества ходить по самому ее краешку.

— Что могло бы поразить сего святого мужа настолько, чтобы он сделал Джилли осью своей деятельности?

— Право, не знаю. Что-нибудь необычайное? Внезапное спасение тысячи душ разом, внезапно открывшийся дар исцелять хромых и слепых… Но время чудес миновало.

— Ну, бросьте, в этом я сильно сомневаюсь. Просто господь Бог переменил технику. В наши дни он пускает в ход деньги.

Быть может, это и есть ад — долгий срок земного рабства. Быть может, сужденные нам адские муки мы терпим, когда живем...

— Всё на свете имеет право родиться, даже мысль.

— Ты знаешь, о чём я, правда?

— Наверно, знаю.

— Не всё, что рождается на свет, хорошо, Мэгги.

— Да. Но уж если оно родилось, значит, так было суждено.

Сейчас он не помнил, что отказался от неё когда то, что другой провел её до конца по пути, которому он положил начало, который сам избрал для неё и для себя, ведь она — его гибель, его роза, его творение. Сон, от которого ему уже не пробудиться, пока он — человек из плоти и крови.

Прежде одиночество было безликим, и он никогда не думал, что хоть один человек, войдя в его жизнь, мог бы принести ему исцеление. Теперь у одиночества было имя: Мэгги, Мэгги, Мэгги, Мэгги, ..

Никому и никогда не испытать чужую боль, каждому суждена своя.