Земля (планета)

А может, и сама Земля

В звенящей пустоте Вселенной -

Лишь слово, лишь внезапный крик,

Смутивший на короткий миг

Ее покой самозабвенный.

Если мы уверим себя в том, что наши убеждения абсолютно правильны, а чужие неверны, что мы ищем блага, а все прочие — зла, что Повелитель Вселенной говорит исключительно с нами и никогда — с приверженцами иных вер, что дурно даже сомневаться в раз и навсегда установленных догмах или задавать вопросы, что наш главный долг — веровать и повиноваться, то охота на ведьм будет возобновляться под новыми масками вновь и вновь, пока не кончатся люди на Земле.

... он мне объяснил, что земля круглая. Мне хочется в это верить. В какой-то мере меня это успокаивает. Если она круглая, значит, на ней нет никаких неровностей. Если она круглая, значит, на ней нет ни одного закутка, где можно потеряться. Если земля действительно круглая, значит, Афганистан, как любое другое место, может быть ее центром. Это открытие ставит все на свои места.

Глядя в небо, она вспомнила, что прижата ужасной силой под названием «гравитация» к парящему в огромном Ничто каменному шару, к громадине, несущейся из ниоткуда в никуда посреди холодной Вселенной, которую никто не в силах понять.

Реакция Штатов была еще мгновеннее и жестче, чем мы ожидали. Президент в тот день заявил, что ресурсы планеты принадлежат всем. Никто не имеет права распоряжаться ими единолично и ставить под удар мировую экономику.

Возможно, нам было бы легче, если бы мы знали, из чего мы сделаны, что поддерживает в нас жизнь и к чему мы вернёмся. Всё, что находится у вас перед глазами — бумага, чернильница, эти слова и ваши глаза тоже, — были сделаны из звёзд: звёзд, которые взрываются, когда умирают.

Твердь, твердь за вихры зыбим,

Святость хлещем свистящей нагайкой

И хилое тело Христа на дыбе

Вздыбливаем в Чрезвычайке.

Что же, что же, прощай нам, грешным,

Спасай, как на Голгофе разбойника,—

Кровь Твою, кровь бешено

Выплескиваем, как воду из рукомойника.

Кричу: «Мария, Мария, кого вынашивала! —

Пыль бы у ног твоих целовал за аборт!..»

Зато теперь: на распеленутой земле нашей

Только Я — человек горд.

— На своем веку мы повидали немало людей.

— Они грабили и убивали.

— И рушили все вокруг. И так век за веком. Мы допустили это и в итоге мы потеряли все, что имели. Нашего дома больше не существует, там где распускались цветы всех оттенков — ныне унылая пустошь. Там, где был слышен щебет тысяч птиц — теперь безмолвие. Там, где в волнах резвились тюлени и дельфины — теперь только кровь. Наш милый дом Галапагосские острова стал черной, жалкой, зловонной нефтяной лужей. Весь мир становится черной зловонной лужей. Весь, кроме вашей долины, но вы не делаете ничего, чтобы спасти ее от этой участи. Человек — вор, однажды он придет, чтобы забрать у вас все. Он как змея, пожирающая собственный хвост. Но земля не собственность людей. Человек лишь малая часть ее. Не человек сплел ткань мироздания, он лишь одна нить в ней. Ведь мы все дышим одним воздухом — туманами диких джунглей, свежестью горного бриза, ароматами трав, после несущего прохладу дождя — все растения, люди, животные. Человек не осознает: убивая природу — он губит себя. Разорив землю, изгнав и убив животных — человек будет царствовать один, но оставшись в одиночестве и он не избежит гибели. Впрочем, это для нас не утешение, ведь все мы исчезнем, если сейчас не защитимся...

Смотрю на глобус, думая о том,

Что означают краски, пятна эти;

О жизни, о борьбе добра со злом,

О радости и грусти на планете.

Здесь люди в вечном холоде живут,

А там палит их зной неимоверный,

Свободные и равные — вот тут,

Там рабство, там — живется людям скверно;

Там — голод, там — жестокая борьба,

Там — беззащитны жертвы вероломства.

Увы, у всех нас разная судьба.

Но все мы Человечеством зовемся.

Хоромы у меня невелики,

А шар земной вместили, как ни странно:

Здесь уместились все материки,

Четыре необъятных океана.

Верчу рукою глобус на столе,

Разглядываю страны и границы;

У толстяка на голубом челе

Палитра многоцветная искрится.