Как мало всё же человеку надо!
Одно письмо. Всего-то лишь одно.
И нет уже дождя над мокрым садом,
И за окошком больше не темно…
Как мало всё же человеку надо!
Одно письмо. Всего-то лишь одно.
И нет уже дождя над мокрым садом,
И за окошком больше не темно…
Ночь. Горит свеча в кают кампании,
У пирата мокрое лицо,
Бабушка, старушка из Испании,
Написала внуку письмецо.
На строку слеза упала мутная,
Позабыв отломанный каблук,
Бабушка наивными вопросами,
Душу растревожила в конец.
Она сидела на Mail.ru
И груду писем разбирала.
И спам и всякую муру
В корзину бодро удаляла.
Туда же — письма про любовь.
Их убивала борзо, споро...
Казалось мне, что брызжет кровь
Из злого глаза монитора.
Эгей, окститесь, мужики!
Закройте за прогрессом дверцу!
Пишите письма от руки -
Вдруг у жестокой дрогнет сердце.
На бумаге. В конвертах, края которых увлажнены моей слюной, с криво приклеенной маркой, за которой пришлось отстоять в очереди на почте, с нормальным адресом, в котором есть улица и номер дома, а не с идиотским названием какого-то сервера. Это будут настоящие письма, к которым в порыве нежности можно прикоснуться губами, а в приступе злобы порвать их в клочки, в страшном секрете поспешно спрятать ото всех в запираемом на ключ металлическом ящике в подвале или носить с собой и обращаться к ним, когда одолеет грусть и ускользает надежда. Самые настоящие письма, которые в крайнем случае можно просто сжечь. А если не сжечь, то через много лет открыть их заново. Ведь у старых писем есть одно неоспоримое преимущество: на них не надо отвечать.
Интересно, с каких пор у меня появилась привычка писать письма в никуда?
Другой перевод:
Как так случилось, что я привык набирать сообщения, у которых нет адресата?
У каждой женщины есть связка писем слишком мучительных, чтобы их читать или выкинуть. Их нужно хранить, чтобы никогда не перечитывать.
Я хочу со щемящей надеждой посмотреть на небо. Я хочу написать тебе длинное прощальное письмо, оскорбительное, небесное, грязное, самое нежное в мире. Я хочу назвать тебя ангелом, тварью, пожелать тебе счастья и благословить, и еще сказать, что где бы ты ни была, куда бы ни укрылась — моя кровь мириадом непрощающих, никогда не простящих частиц будет виться вокруг тебя. Я хочу забыть, отдохнуть, сесть в поезд, уехать в Россию, пить пиво и есть раков теплым вечером на качающемся поплавке над Невой. Я хочу преодолеть отвратительное чувство оцепенения: у людей нет лиц, у слов нет звука, ни в чем нет смысла. Я хочу разбить его, все равно как. Я хочу просто перевести дыхание, глотнуть воздуху. Но никакого воздуха нет.
Знаешь, это письмо я сочиняла всю свою жизнь. Но пока не встретила тебя, я не знала, кому оно предназначено.