Василий Кузякин

— Хлеб да соль!

— Садись пообедай с нами, дядя Митя.

— Можно.

— [Лёнька за дверью] Здрасти, баба Шур! До свидания, баба Шур!

— Ой, дядя Мить, да спрячь ты её! Вот... в этот... А... Ага! Там не найдёт.

— О! Он уж закусывает! Ну как же! Я говорю: закусываешь уже?!

— О, Саня пришла!

— Ой, Саня пришла! Я тебя еще у магазина заприметила, я ему: Митя, Митя, а он ухом не ведет! И почесал, и почесал!

— Что говоришь? Шо-то я... слышать плохо стал. Ну-ка, скажи что-нибудь.

— А чё сказать-то? Здорово, дядя Мить.

— Не слышу! Надо это... аппарат! К ушнюку идти, аппарат ставить.

— Соль — это белый яд.

— Так сахар же белый яд.

— Сахар это сладкий яд.

— Раиса Захаровна, может с хлебушком, а?

— Хлебушек это вообще отрава!

— Нет, я бы сейчас горбушечкой отравился бы… Ну правда жрать охота!

— Не «жрать», а «есть».

— Чо?

— Не «чо», а «что»!

— Ракушек мне привези и пальму.

— Ой, дочь, пальму-то на себе переть?

— Веточку.