Мари

Куриц чем только не пичкают. Гормоны роста и все такое. Этих кур разводят в тесных темных курятниках, всю жизнь колют им что ни попадя и кормят всякой химией, а потом сажают на ленточный конвейер и механическим топором отрубают голову.

Будь как переливающийся через край фонтан, а не как резервуар, содержащий всё одну и ту же воду.

Если у курицы были проблемы — яйца тоже неблагополучные, разве нет?

... Эри прижала меня к себе. Но не так, как люди обычно обнимаются. А ОЧЕНЬ крепко. Так, чтобы мы с нею стали одним существом. И не отпускала меня ни на секунду. Как будто знала: стоит ей разжать руки — мы больше никогда на этом свете не встретимся. И тогда я почувствовала, что могу доверить ей свою жизнь. В этой кромешной мгле нас вдруг ничего не разделяло. Все стало единым. По-моему, даже сердца забились в унисон.

— Ты веришь, что у младенцев в утробе есть душа?

— Сперва надо, чтоб она у матери была.

— ... Здорово, когда люди так могут.

— Когда стараются?

— Когда могут заставить себя постараться.

У тебя в брюках свинцовая труба, или ты так рад меня видеть?

Смерть продолжается всю жизнь и заканчивается, когда наступает.

— Мне надо вылететь этим рейсом.

— Полетите следующим... Или предыдущим.

Какое-то время я боролась за себя, строила свой мирок. И теперь всегда могу спрятаться в том мирке и хоть немного расслабиться. Одна. Как улитка в панцире. Но ведь мне потому и пришлось сооружать этот панцирь, что сама я — беззащитный слизняк. Да и для внешнего мира мой мирок совсем крошечный и ничтожный. Как хижина из картонных ящиков. Ветер дунул посильнее — все тут же и развалилось...