Кормак Маккарти

Не всем предсмертным словам можно верить.

За всю историю человечества наказаний было больше, чем преступлений.

Когда мы все умрем, никого не останется, кроме смерти, да и ее дни будут сочтены. Она пойдет по дороге, а вокруг пусто, никого нет. Что ей тогда делать? Вот она и спросит: «Где все?»

Узы печали ― из самых прочных. Нет более тесной общности, чем общее горе…

Она ушла. Навсегда. Холод расставания стал ее прощальным подарком. Она сделает это осколком обсидиана. Сам ее научил. Тоньше лезвия, острее стали. Она была права. Без сомнения. Сколько ночей они провели в спорах «за» и «против» самоубийства с глубокомыслием философов, обряженных в смирительные рубашки! Утром мальчик не сказал ни слова и только, когда они собрались отправиться в путь, обернулся, посмотрел на место их стоянки и прошептал:

— Она не вернется?

— Нет, — ответил он.

…я подумала, что мы могли бы остаться друзьями.

Это только слова, Мэри Катрин, сказал он, качая головой. Мне пора.

Ну а что плохого в словах? Все вокруг только и знают, что произносят слова.

— Когда ты просыпаешься от кашля, то стараешься уйти подальше или в сторону. А я все равно слышу твой кашель.

— Извини, пожалуйста.

— Однажды я слышал, как ты плакал.

— Помню.

— Если мне нельзя плакать, то и ты не должен.

— Хорошо.

…нельзя удержать в сердце то, для чего там нет места.

У нас всегда в запасе гораздо меньше времени, чем нам кажется.

Ты думаешь, что когда просыпаешься утром, то вчерашний день не считается. Но только он и считается. Что у тебя есть, кроме него? Твоя жизнь состоит из дней, создана из них. Ни из чего больше. Ты воображаешь, что можно убежать, сменить имя и уж не знаю что ещё. Начать всё заново. А потом однажды утром просыпаешься, смотришь в потолок и гадаешь, кто это лежит в постели, ты или не ты.