Стиль, в конце концов, это просто разновидность юмора.
Ну можно ли представить мир без шуток?!
Да он без шуток был бы просто жуток!..
Когда на сердце холод, страх и тьма -
Лишь юмор не дает сойти с ума!..
Стиль, в конце концов, это просто разновидность юмора.
Ну можно ли представить мир без шуток?!
Да он без шуток был бы просто жуток!..
Когда на сердце холод, страх и тьма -
Лишь юмор не дает сойти с ума!..
Юмор, конечно, восстанавливает то, что разрушает пафос, но когда его очень много – он сам начинает разрушать. Так же, как ангина разрушает сердце. А от хронического юмора образуется цинизм, с которым жить очень удобно, потому что человек всё недооценивает. Всему назначает низкую цену.
Париж воспитывает чувство стиля. Ведь французы говорят детям: «Красиво, не красиво», — тогда как русские: «Хорошо или плохо».
Или вот этот вот бред с драконом: «Приведите мне самую красивую девушку, я её съем!» Это зачем? Нам назло, что ли, чтобы нам не досталось. Зачем её есть? Съешь самую толстую — её больше, она вкуснее наверняка. Главное, как он понимает, какая самая красивая? «Приведите мне самую красивую обезьяну!» Мы же даже у китайцев не разбираемся, кто там из них. Приводишь дракону самую страшную и говоришь: «Вот наша красавица!» И ему приятно, и ей.
Думаю этого здесь быть не должно. Ладно, либо это выход, либо нам остается три раза ударить каблучками и сказать «Нет места лучше дома».
Юмор похож на насилие. И то, и другое обрушивается на тебя неожиданно — и чем неожиданнее, тем сильнее эффект.
Когда не уверен в своём чувстве стиля, неловко даже выходить на улицу. Идёшь и думаешь: «А вон тот парень не надо мной смеётся?! И… и этот тоже! Даже солнце! Даже щенки!». И самому противно становится.
А есть и те, кто оценивает объективно, вроде «Ну ты сегодня и вырядился».
Очень неуютно всё время ассоциировать себя с тем, что носишь. Правильные и неправильные ответы, оглядывания, всё это лишь вопрос субъективности и объективности. В конце концов всё сводится к тому, хорошо ты в этой одежде смотришься или нет.