Вишневый запах, хрипота ее голоса почему-то вовлекало меня в эту странную игру преступности.
Забудут свои жертвы палачи,
Своих убийц не вспомнят жертвы лица,
Ещё не раз придётся крови литься,
Ещё не раз поднимутся мечи.
Вишневый запах, хрипота ее голоса почему-то вовлекало меня в эту странную игру преступности.
Забудут свои жертвы палачи,
Своих убийц не вспомнят жертвы лица,
Ещё не раз придётся крови литься,
Ещё не раз поднимутся мечи.
Я был у нее первым мужчиной, с которым она смогла почувствовать себя нужной, любимой... брошенной... преданной.. ненужной...
Спустя время, чувство влюбленности ударило молнией в сердце, и тогда-то я поняла, что лучше умереть, чем так жить. Кому понравится жить с человеком, которого любишь, но к которому не можешь дотронуться?
Жить в этом городе в злосчастные сороковые – добровольная каторга. Эшафот, на который ты идешь сам, и при этом, совсем не боишься того, что ждет тебя завтра. Можно сбежать. Можно скрыться. Можно просто забыться. Можно смешаться с потухшими вокруг людьми, и превратиться в серую массу, чтобы стать просто незаметным для власти, для ночных охотников, что ведут свою войну с теми, кто против нее. Жить здесь в это время – отсутствие силы воли, возможности, чтобы почувствовать новый воздух.
Да, она чувствовала себя рядом с этим мужчиной лучшей. Она знала, что, несмотря на его вздорный характер, скверные манеры, он тот, кого можно назвать крепким плечом. Он – ее демон, ее любовь, ее боль, слезы, ее наслаждение и ее смысл жизни.
Я мог бы полюбить ее всей своей душою, подарить ей сердце, и как обычно бывает в романтических сериалах – сыграть пышную свадьбу. Мы кидали бы букет белых роз в толпу ее подружек, и одна из женщин легкого поведения поймала бы его. Да, но что дальше? А дальше бытовуха. Да, она умеет сжирать. Вот только сжирает она супругов по-разному. Я помню, как в шестнадцать лет застал своего отца в постели с проституткой. Он не оправдывался, да и я не хотел это слушать. Осуждали ли я его выбор? Нет. Тем более сейчас, когда поглаживаю, нежное личико этой бесподобной женщины, которая так старалась доставить мне неземное удовольствие.
Мужчина нежно обнимает свою женщину за талию, и ласково гладит ее рукою так, что она задорно улыбается, ластится, как самая настоящая кошка. По его темно-карим глазам видно, как он млеет от ее игривости, и шального нрава далеко не шальной натуры.
Сладкие нотки цитруса сменяется запахом жасмина, и терпкой корицей. Такой запах могла выбрать только хищница, знающая себе цену.