Святослава Булавская

А я застряла где-то посередине.

Между этажами от неба до краев крыши. Смотрю на все сверху и думаю, что там на земле все так странно и игрушечно.

А хочется глубины, что дает небо, да такой глубины, что все постигается от одной крохотной мысли. Чтобы эфиром вся жизнь заполнялась, и чтобы полеты... астральные, сны осознанные, медитации до состояний «быть», чтобы чакры чистые, вибрации высокие и любить... конечно, безусловно. А между тем я такая земная, земная. Что хочется чая решительно с травами, с мятой, да лесными ягодами. Платье в пол не меньше тридцати единиц; туфли новые, по моде, те, что в магазине за углом по акции.

А еще разговоров земных о бизнесе и подруг с трудностями, чтобы вместе с ними смс-ки любимым написывать и быть такими смешливыми дурочками, и непременно красивыми.

Застряла я где-то посередине. Смотрю на мир, а он такой молчаливый и странный. Серые дороги и чистые крыши; прозрачный воздух, да дождь по утру; февраль и теплый Петербург. А между этажами птицы летают — чайки. И откуда они здесь?

Межсезонье, наверное.

0.00

Другие цитаты по теме

Оно также остается нераскрытым, и я по-прежнему плету канаты в толстые календари.

Наверное, снаружи я должна быть красива, когда лелею терпение, когда ращу мудрость в пробирках у себя внутри.

Мне то пишется, то наспех живется, и пульс барабанит на каждый теплый свет впереди.

Мы привыкли замолкать навстречу.

Мы позволили привыкнуть себе жить без любви.

А где-то там облаками подвязывают пояс.

Где-то мантру Ом одевают обручальным кольцом и улыбаются, не беспокоясь.

Мы бы также смогли умоясь, создать чистый и гармоничный дом. Но я знаю, все это потом....

А сейчас есть ты, твой голос и телефон.

Строчки без имен, да вся жизнь, сброшенная с рук и оставленная на потом. Мое сердце полюбило небо,

а в нем все летит кувырком.

Циферблатная стрелка ревнива.

Мы всё еще не вдвоем.

Я хотел этого больше всего на свете, но прежде я должен был кое-что услышать от неё. Когда там внизу она произнесла моё имя, это пробудило во мне какое-то чувство. Я пока ещё не понял, значило ли оно что-то важное, к чему я пока не был готов, но я знал, что мне нужно, чтобы она сказала это, я хотел услышать, что именно меня она хочет. Мне нужно было знать, что этой ночью она моя.

Мы все хотим получить искомое. Ты думаешь о небе, а я о доме, женском вдохновении, семье, роддоме. О том, как живут цветы, как открываются глаза-бутоны. Как безветренность сохранить у окон и на балконе. Как остаться облачной с тобой на полях и склоне. Как проснуться лет в семьдесят и целовать тебя в полудреме.

Мы все хотим получить искомое.

Ты думаешь о небе, а я о теплом уютном доме.

Но, зажмурившись, я вижу, как по-французски мы познаем вечность, заливая себя в бетоне.

Молния разрезает небо как кожуру,

словно земля в пустыне лопнет вот-вот по швам...

Я тут тебя вдыхаю, я тут тобой живу,

и очень хочу быть смыслом к твоим словам.

В невесомости.

Я делю пространство на два.

Во мне весь кислород, дома из воздуха.

В тебе миры из волн, любви и сна.

После периода счастья, радостного волнения и ощущения полноты жизни неизбежно придет восприятие достигнутого как само собой разумеющегося и возникнет беспокойство, неудовлетворенность и желание большего.

Дайте человеку всё, чего он желает, и в ту же минуту он почувствует, что это всё не есть всё.

Чувства у него спокойны, как кони, обузданные возницей. Он отказался от гордости и лишен желаний. Такому даже боги завидуют.

— Тебе разве не страшно оставаться снова одной?

— Гораздо страшнее оставаться cнова не с тем.

Мне так жалко, что всё это только слова — любовь — я так не могу, я бы хотела настоящего костра, на котором бы меня сожгли.