насилие

Боюсь ли я до сих пор? — Безусловно.

Должен ли я что-то сказать? — Безусловно.

Хотел ли я это сделать много раз? — Безусловно.

Отговаривал ли я себя? — Безусловно...

Расизм – это способ запугивания окружающих и усиления самоидентификации в ущерб другим людям: кто бы ты ни был, ты не такой, как мы.

Власть не просто имеет нас за дураков — она просто нас имеет!

Никого не следует заставлять отказаться от своего мнения или сменить его на противоположное, потому что на деле такое насилие не достигает цели.

Обычно я избегаю физических методов воздействия, но они позволяют экономить время, которое тратится на всякие бесполезные споры.

Террористы ставят перед собой невыполнимую задачу: не имея армии, путем насилия изменить политическое соотношение сил. Для достижения цели они вынуждают государство также ставить перед собой невыполнимую задачу: защитить всех граждан от политического насилия, в любое время и в любом месте. Террористы надеются, что, когда государство попытается выполнить свое обещание, это смешает политические карты и у них в руках неожиданно окажется туз.

Не плачь, мне уже давно не больно. Зато это все сделало меня сильнее.

— Ты идешь по дорожке, в конце которой твоя дочь будет читать в газетах, как ее мама начинала со взяток, а закончила должностным преступлением.

— Ты не знаешь, по какой дороге я иду.

— Возможно, но я не видел, чтобы ты опускалась так низко.

— А еще ты не видел меня в синяках. Не видел меня, лежащей у ступенек, после столкновения с лестницы. И как я молила Бога, чтобы не потерять ребенка. Мигель был моим парнем. Он два года колотил меня, как боксерскую грушу. Я тогда еще не была копом.

— В твоем... в твоем досье ничего нет о домашнем насилии.

— Я не писала заявлений. Я его подставила.

— Зачем?

— Он бы не остановился, пока не убил.

Опуститься надо, толерантным чтобы стать.

Потерять лицо свое и совесть потерять.