Боюсь ли я до сих пор? — Безусловно.
Должен ли я что-то сказать? — Безусловно.
Хотел ли я это сделать много раз? — Безусловно.
Отговаривал ли я себя? — Безусловно...
Боюсь ли я до сих пор? — Безусловно.
Должен ли я что-то сказать? — Безусловно.
Хотел ли я это сделать много раз? — Безусловно.
Отговаривал ли я себя? — Безусловно...
Расизм – это способ запугивания окружающих и усиления самоидентификации в ущерб другим людям: кто бы ты ни был, ты не такой, как мы.
Никого не следует заставлять отказаться от своего мнения или сменить его на противоположное, потому что на деле такое насилие не достигает цели.
Обычно я избегаю физических методов воздействия, но они позволяют экономить время, которое тратится на всякие бесполезные споры.
Террористы ставят перед собой невыполнимую задачу: не имея армии, путем насилия изменить политическое соотношение сил. Для достижения цели они вынуждают государство также ставить перед собой невыполнимую задачу: защитить всех граждан от политического насилия, в любое время и в любом месте. Террористы надеются, что, когда государство попытается выполнить свое обещание, это смешает политические карты и у них в руках неожиданно окажется туз.
— Ты идешь по дорожке, в конце которой твоя дочь будет читать в газетах, как ее мама начинала со взяток, а закончила должностным преступлением.
— Ты не знаешь, по какой дороге я иду.
— Возможно, но я не видел, чтобы ты опускалась так низко.
— А еще ты не видел меня в синяках. Не видел меня, лежащей у ступенек, после столкновения с лестницы. И как я молила Бога, чтобы не потерять ребенка. Мигель был моим парнем. Он два года колотил меня, как боксерскую грушу. Я тогда еще не была копом.
— В твоем... в твоем досье ничего нет о домашнем насилии.
— Я не писала заявлений. Я его подставила.
— Зачем?
— Он бы не остановился, пока не убил.