— На Земле хаос, а я хочу, чтобы был порядок. Чтобы у зла был единственный правитель.
— Хочешь управлять злом как «крестный отец»?
— Именно.
— Ненавижу этот фильм: скучный, длинный и сисек мало. Я больше «Жажду смерти» люблю.
— На Земле хаос, а я хочу, чтобы был порядок. Чтобы у зла был единственный правитель.
— Хочешь управлять злом как «крестный отец»?
— Именно.
— Ненавижу этот фильм: скучный, длинный и сисек мало. Я больше «Жажду смерти» люблю.
Кино — это просто кино, до тех пор, пока ты не сделаешь такое кино, про которое все скажут: вот это да!
— Эй, Джим, а телевидение нравится?
— Чего?
— Ну, эта новая штука. Телевидение.
— А, кино.
— Да.
— Нет, кино не смотрю. Теперь вся жизнь сплошное кино. Шумное кино. Люди разучились разговаривать, только и делают, что ворчат друг на друга.
Я знаю, что Арамис воспринимается как романтик. Тем не менее, я не нахожу его таким, в обычном смысле этого слова, да и чтобы оно не означало. Он ищет настоящую любовь, но она ускользает от него. Ему нравится ощущать себя живым, и неважно от чего: от остроты ощущений в бою, от приключений или находясь рядом с красивой леди. Определенно, он не игрок, заигрывая с единицами, что переходит в коллекционирование женщин. Я не думаю, что это есть в Арамисе. В большинстве своем, женщины сами приходят к нему.
— Что такое «Назад в будущее»? Давай лучше на «Марсианина».
— Прикалываешься? Во-первых, марсианин, похоже, дерьмо, во-вторых, ты не видел «Назад в будущее»?
— Кажется, этот фильм старый.
— Ты не понимаешь, сегодня тот день, в который Марти прилетел в будущее. Я в твоём возрасте хотел пересмотреть его именно в этот день. Как странно, что это сегодня.
— Почему?
— Ты не поймёшь.