кино

— На Земле хаос, а я хочу, чтобы был порядок. Чтобы у зла был единственный правитель.

— Хочешь управлять злом как «крестный отец»?

— Именно.

— Ненавижу этот фильм: скучный, длинный и сисек мало. Я больше «Жажду смерти» люблю.

Кино — это просто кино, до тех пор, пока ты не сделаешь такое кино, про которое все скажут: вот это да!

— Эй, Джим, а телевидение нравится?

— Чего?

— Ну, эта новая штука. Телевидение.

— А, кино.

— Да.

— Нет, кино не смотрю. Теперь вся жизнь сплошное кино. Шумное кино. Люди разучились разговаривать, только и делают, что ворчат друг на друга.

Все плохое во мне — от визуального влияния. Все лучшее во мне создано литературой.

Кино должно заставить зрителя забыть о том, что он сидит в кино.

Если на показе моего фильма в зале осталось восемь человек, я работаю для них.

Лишь немногие из тех, кого мучает кашель, идут к врачу. Остальные идут в кинотеатр.

Я знаю, что Арамис воспринимается как романтик. Тем не менее, я не нахожу его таким, в обычном смысле этого слова, да и чтобы оно не означало. Он ищет настоящую любовь, но она ускользает от него. Ему нравится ощущать себя живым, и неважно от чего: от остроты ощущений в бою, от приключений или находясь рядом с красивой леди. Определенно, он не игрок, заигрывая с единицами, что переходит в коллекционирование женщин. Я не думаю, что это есть в Арамисе. В большинстве своем, женщины сами приходят к нему.

— Что такое «Назад в будущее»? Давай лучше на «Марсианина».

— Прикалываешься? Во-первых, марсианин, похоже, дерьмо, во-вторых, ты не видел «Назад в будущее»?

— Кажется, этот фильм старый.

— Ты не понимаешь, сегодня тот день, в который Марти прилетел в будущее. Я в твоём возрасте хотел пересмотреть его именно в этот день. Как странно, что это сегодня.

— Почему?

— Ты не поймёшь.