О, если б грех притворством не был скрыт
И каждый был таким, каков на вид!
Конечно, грешник должен каяться. Но почему? Только лишь потому, что без этого он не сумеет осознать то, что сотворил. Минута расскаяния — это минута посвещения. Путь к преображению собственного прошлого. Большенству людей трудно понять эту мысль. Мне думается — чтобы понять её, нужно попасть в тюрьму. А если так, то ради этого стоило попасть в тюрьму.
В сердце каждой женщины есть особый уголок для грехов, которые она так никогда и не совершала...
Теперь удрученность меня отпустила. Так же как и чувство вины, о котором я перестала думать.
Всегда ли так происходит, когда мы направляемся в сторону чего-то запретного — или, как некоторые это называют, греха. Первый шаг мучителен до истощения — до крови, до костей, до потери сознания. Второй тоже раздирает душу, но уже это терпимо. С третьим шагом страдание лишь проносится над нами, как черная туча. Скоро оно перестанет нас задерживать или беспокоить.
Проблема греха — это проблема, которую человечество само выдумало. Грех — это стресс, которого нет. В природе нет греха.
---
Проблемы часто начинаются из-за женщин. Почему? Потому что у женщин на душе грех. Я подчеркиваю: проблема греха — это проблема, которую человечество само выдумало. Грех — это стресс, которого нет. В природе нет греха. Мы выдумали себе грех, поэтому воспринимаем его на каждом шагу, в каждой следующей жизни. Оценивая других, становимся все более и более грешными. А грешный человек должен искупить свой грех через страдание. Видите, должен. Не было бы греха, не было бы стресса обязательности. Обязательность — стресс головы, который, как молотком, бьет: надо, надо, надо, он не дает нам возможности задуматься, нужно это нам или нет. У него один ответ: надо!
Совершенные грехи хватаются за душу и вечно тебя преследуют. А грехи, которые сошли тебе с рук, остаются не прощенными до смерти.
... — Пересмешник — самая безобидная птица, он только поет нам на радость. Пересмешники не клюют ягод в саду, не гнездятся в овинах, они только и делают, что поют для нас свои песни. Вот поэтому убить пересмешника — грех.
Да вот хоть я. Что совершал я прежде?
Какие были у меня грехи?
Учился, дрался, сочинял стихи,
Порой курил с ребятами в подъезде.
Когда ж потом в трагическую дату
Фашизм занёс над Родиною меч,
Я честно встал, чтоб это зло пресечь,
И в этом был священный долг солдата.
А если так, и без Всевышней воли
И волос с головы не упадёт,
За что тогда в тот беспощадный год
Была дана мне вот такая доля?
Свалиться в двадцать в черные лишенья,
А в небе — все спокойны и глухи,
Скажите, за какие преступленья?
И за какие смертные грехи?!